– Да, – отозвался Эмери. – Если его можно убить, то он, несомненно, мертв.
– Если ему верить, то вам это удается уже вторично, – заметил Кустер.
– Возможно, – сказал Эмери. – Возможно, и второй...
Он вытащил шпагу из трупа и удивился тому, что крови не было. «Должно быть, он не лгал – он действительно был мертв один раз», – подумал Эмери.
А вслух спросил:
– Зачем он убил лошадь?
– Он – негодяй, – просто ответил Кустер. – Другой причины нет.
Он провел рукой по мертвой лошадиной морде и начал снимать с нее сбрую.
И тут они услышали женский голос:
– Чем это вы тут заняты?
– Сама посмотри, – огрызнулся Кустер. Эмери удивил его тон: возница разговаривал с незнакомкой, вышедшей из тумана, так, словно давно ее знал – и даже за что-то сердился.
– Зачем вы сюда поехали? – продолжал голос. – Не понимаю... Неужели у вас имелась достаточно серьезная причина свернуть на этот проклятый проселок?
Из тумана выступила Уида и приблизилась к обоим путникам. Шнуровка ее корсажа была распущена, юбка подоткнута сбоку под пояс. Босые ноги забрызганы росой, к ним прилипли клочки мха, травинки. Эльфийка вела свою лошадь в поводу.
При виде Уиды Кустер длинно, жалобно всхлипнул.
– Разве не ты нас сюда завела? – спросил он и погладил зарезанную лошадку по мокрой гриве.
– Вот еще! – Уида с неудовольствием огляделась по сторонам. – Зачем бы я стала так поступать с вами? У меня здесь нет никаких дел... Мне нравилась та дорога. Здесь – отвратительно. Ненавижу приграничье.
– Значит, это сделал он, – задумчивым тоном проговорил Эмери.
– По-моему, он всерьез намеревался тебя убить, – сказала Уида, подходя к умершему и внимательно его рассматривая. – Интересно, почему? Тебе известна причина?
– Он же сам говорил: потому что недавно я убил его в королевских садах, – напомнил Эмери.
Уида обошла их кругом: убийцу и убитого. На ходу фамильярно пощекотала Эмери пальцем под подбородком.
– А для хромоножки ты довольно быстрый, – бросила она небрежно.
Эмери скривился. Он терпеть не мог, когда ему напоминали о его хромоте, да еще столь снисходительным тоном. К тому же он никогда не думал о себе как о калеке: с этим недостатком Эмери жил всю жизнь и давным-давно научился не уделять ему лишнего внимания.
Уида завершила обход и остановилась прямо перед Эмери. Ее лицо, дерзкое, очень красивое, с потаенным золотистым румянцем на смуглых щеках, было совсем близко: для того, чтобы поцеловать ее, не нужно было даже тянуться губами – вся она, Уида, была здесь.
– Ну что же ты? – с вызовом спросила она. Двинула плечами, распущенный корсаж окончательно разошелся, тонкая полотняная рубаха сползла с круглого плеча. – Растерялся? Не любишь женщин?
– Люблю... – Эмери бегло чмокнул ее в губы.
Уида оскорбилась:
– Неужели я действительно не кажусь тебе привлекательной?
Эмери пожал плечами. Втайне он торжествовал.
– В любом случае, – сказал он наконец, – моему человеку ты нравишься гораздо больше, чем мне. Но он лошадник – что с него взять.
Уида тихо зашипела сквозь зубы и замахнулась, чтобы ударить Эмери по лицу. Он перехватил ее руку.
– Будет тебе сердиться, – примирительно проговорил он. – Но ведь согласись: зачем-то ты морочила ему голову целый день на ярмарке.
– Это он меня морочил, – сказала она. – Пристал и не отлеплялся.
– Только не уверяй, будто на самом деле хочешь меня, – попросил Эмери, выпуская ее руку.
Она потерла запястье и вдруг засмеялась.
– Нет, – молвила она, – пожалуй, не хочу. Но тебе удалось меня озадачить.
– Не так-то это было и трудно, – буркнул он.
Уида положила руки ему на плечи и улыбнулась так, словно заискивала, – хотя Эмери превосходно понимал, что это лицемерие.
– Эмери, – сказала она, – милый, любезный, хороший господин Эмери, я ненавижу всякие тайны. Потому и держусь подальше от своей родни. Они обожают тайны, все эти мои родственники. Особенно – отец. Ты уже встречал моего отца?
– Вряд ли я забыл бы о подобной встрече, – буркнул Эмери. – Особенно если ты на него похожа.
– Лучше не напоминай! – Уида забавно наморщила нос. – Мой отец похож на женщину.
– Поскольку ты похожа на мужчину, то, думаю, вы квиты, – заметил Эмери.
Уида сверкнула глазами: зеленые искры так и рассыпались, прожигая туман.
– Ненавижу приграничье, – сказала она.
– Тяжело, видать, тебе живется, Уида: столько всего есть на свете, что ты ненавидишь, – вздохнул Эмери.
Его начала утомлять эта женщина. Ею, пожалуй, даже Ренье не прельстился бы: ни один из двоих братьев не любил сложностей. А Уида как будто нарочно все усложняла и запутывала.
Она отошла от него и принялась бродить по тропинке, выписывая вычурные петли: то приподнималась на кончики пальцев и делала несколько танцевальных па, то переступала с пятки на носок, не сдвигаясь с места.
Эмери сказал Кустеру:
– Иди собирай хворост. Бедняжку мы закопаем в землю, но эту нечисть, которая зачем-то зарезала ни в чем не повинное животное, следует сжечь. Мне совершенно не хочется, чтобы он опять выскочил откуда-нибудь и попробовал укокошить меня в третий раз.
Кустер, все еще стоявший на коленях, поднял голову.
– А как это было в первый раз?
– Неважно. – Эмери вздохнул. По приезде в столицу нужно будет хорошенько расспросить об этом Ренье. Неприятная, должно быть, вышла тогда история.
Обремененный сбруей, Кустер встал. Положил свою ношу в экипаж и отправился в лес. Скоро из тумана донесся треск ломаемых сучьев.
Уида проводила его глазами.
– Эдак он до темноты провозится, – заметила она. – По веточке отламывает.
– Предлагаешь помочь ему? – осведомился Эмери.
Уида неопределенно пожала плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163