Сам же поставил вопрос четко: «Что вы, люди, хотите от м
еня?» Я называю одно, другое, третье… И ни разу не услышал; «Сделаю!» На все н
аходятся возражения, уклончивые сомнения, опровергающие примеры. Полно,
да хочет ли Бхага выполнить мои пожелания? И главное: может ли? Вот возится
он с человеком миллион лет с лишним, копается как неумелый скульптор, что
-то отсекает, а что-то пришлепывает. Методом «тык» работает: получится Ц
не получится? Заблудился в трех соснах. Тоже мне бог!
Подумал я такое и перепугался. Вспомнил, что Бхага читает же мысли, читает
всякие: черновые, грубые, необработанные, не облеченные в деликатную фор
му. А как выразить их, чтобы не обиделся? Или не выражать вообще? Промолчат
ь? Может, и не заметил.
С опаской глянул я на него исподлобья. Брови сдвинуты, морщины на лбу, но к
ажется, лицо не гневное. Скорее усталое, даже грустновато-усталое, подавл
енное. Можно понять его: миллионы лет трудов, а венец творения так и не пол
учился.
И сразу вспомнилось, то ли вспомнилось, то ли сам Бхага повторил мне сценк
у из своей молодости. Вот в конце мезозоя боги-юнцы, многообещающие отлич
ники принимают дела у старого динозаврово-го бога, «отстраненного от до
лжности, как не справившегося со своими обязанностями». Что-то он пытает
ся объяснять, ссылается на земные трудности, делится опытом во имя самоо
правдания. Но не очень слушают его самоуверенные преемники: остролицый г
орбоносый Дьява, с трудом сдерживающий ироническую улыбку, и молодцеват
ый Бхага в белом мундире с начищенными пуговицами, образцовый выпускник
школы богов.
Ц Молчал я из вежливости, Ц говорит затем Дьява другу-сопернику. Ц Жал
кий старик, болтает пустое, время тянет. Если провалил дело, надо хоть уход
ить с достоинством. Ни единого слова я не запомнил, все ерунда. Выжечь, заб
ыть и все начинать заново.
Бхага все же добрее, хоть и выглядит простецким рубакой, строевым офицер
ом.
Ц Нет, я слушал внимательно, Ц говорит он. Ц Уловил и рациональное зерн
о. Надо вписывать разум в здешнюю живую природу, а не создавать среду зано
во. Так будет и быстрее и легче.
Ц Легкой жизни захотелось, Ц кривит губы Дьява. Ц Начнешь легко, потом
наплачешься. Запутаешься в противоречиях и зря потеряешь миллиончик ле
т. Все равно придется освобождать планету. Ты меня позови, я чистенько под
мету, пройдусь нейтронами по всей поверхности, ни одной биомолекулы не о
ставлю.
Ц Может быть, Дьява и был тогда прав до некоторой степени, Ц вздыхает Бх
ага. Ц Жалко все-таки!
Конечно, жалко ему: себя жалко, трудов своих жалко, наверное, и нас всех жал
ко: столько возился с нами, столько души вложил. Да… запутался. До того дош
ел, что человека позвал на совет.
Ц Неужели нельзя придумать что-нибудь? Ц вырвалось у меня.
Ц Вот и придумай. Говоришь, что люди хотят быть лучше. Может, и хотели бы, н
о не очень стараются. Ты предложи такой стимул, чтобы старались, рвались б
ы к совершенству.
Ц А зачем же обязательно стимул? Нельзя без стимула? Ц брякнул я.
Последовала пауза. Видимо, такая постановка вопроса была новинкой даже д
ля Бхаги.
Ц Без стимула не получается, Ц произнес он задумчиво. Ц Тело-то у вас о
т обезьяны, оно тормозит разумное, если стимула нет. И сносит вас все время
на стимулы ради стимулов: наслаждение без размножения, не любовь, а игра в
любовь, красота ради красоты, спорт ради спорта, власть ради власти, деньг
и ради денег. Какие же стимулы придумать вам, чтобы вы стремились приблиз
иться к богам, какие плетки, какие пряники 9
Ц О Господи, Господи! Ц воскликнул я. Ц Уж если ты повел со мной разгово
р на равных, позволь противоречить. Ты хочешь, чтобы мы стали товарищами б
огов, богоравными, тогда зачем же такой снисходительный подход: даю этак
ий стимул, даю другой стимул, кнут, пряник, отшлепаю, конфетку суну. Нет, мы н
е обезьяны, нет, мы не собачки дрессированные, не капризные детки-несмышл
еныши. Мы взрослые люди, в конце концов, и разговаривай с нами, как со взрос
лыми, объясни по-человечески, мы поймем, что требуется. Мы же в жизни умеем
делать, что НАДО , умеем терпеть, сдерживаться, подавлять сиюм
инутное, даже если сию минуту голодно, холодно, даже если боль невыносима
я, даже если смертельно опасно…
Ц И больно, и смертельно опасно? Ц переспросил он.
Ц Ты же сам знаешь. Привести исторические примеры?
Ц Бывало, Ц согласился он. Ц Шли на жертвы и даже напрасные.
Ц Но ты сделай так, Ц тут же я внес поправку, Ц так сделай, чтобы «Надо» д
оставляло удовольствие, чтобы люди не скучали бы, не ворчали бы, взбираяс
ь на новую ступень, чтобы ликовали, как… Ц я поискал пример, Ц как мать ли
кует, возясь с младенцем. И ничего ей не противно, не жалко отдать, все радо
стно… Если мать нормальная, Ц добавил я все-таки.
Ц И ты уверен, что люди поймут «Надо»? Ц переспросил он.
Ц Безусловно. Разумные люди понимают слова.
Ц И захотят совершенствоваться, менять свою человеческую натуру?
Ц Захотят. Если не все, то подавляющее большинство.
Ц А не следует ли спросить это подавляющее большинство?
Ц Как ты спросишь? Референдум объявишь? Анкету разошлешь?
Ц Спрошу. Есть у меня такая возможность, Ц усмехнулся он.
Я ждал, в уме уже составляя параграфы анкеты.
Ц Кажется, ты говорил, что хотел бы пожить еще на Земле? Ц спросил он неож
иданно с подчеркнутой небрежностью.
Ц Конечно, хочу. Еще как! Очень даже хочу.
Ц Ну и живи!
Я вопросительно глядел на Бхагу. Что он имел в виду, этот мнимо-бородатый,
мнимобровастый, мнимоседой квази-Саваоф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89