«Ну, дай вам всем бог всего лучшего в вашей поездке», в заключение немного
оживляясь сказал он, «чтобы все кончилось у вас благополучно. На всякий с
лучай впереди рас пойдет Георгиевский батальон с Ивановым, но вряд ли ва
м будет возможность выехать ранее утра, ведь надо время, чтобы уведомить
все пути о вашем маршруте»…
Двери кабинета раскрылись и вышел государь, уже одетый в походную, солда
тского сукна, шинель и папаху. Его величество еще раз простился с генерал
ом Алексеевым, пожав ему руку, сел в автомобиль с графом Фредериксом, я сел
в другой с дворцовым комендантом Воейковым, и мы поехали на вокзал. Было у
же около часа ночи. В. Н. Воейков по дороге, как всегда, был неразговорчив о с
лужебных делах и на мои попытки подробнее узнать, чем вызван такой внеза
пный отъезд, отвечал многозначительным молчанием или уклончиво; с раздр
ажением отзывался о Родзянке и К0 и был убежден, что генерал Иванов сумеет
справиться с бунтующими запасными.
Этим же иллюзиям невольно поддавался и я… Без них было бы слишком тяжело
на душе…
При входе в поезд нас встретил дожидавшийся у вагона генерал-адъютант И
ванов, спокойный, видимо уверенный в себе и в возможности справиться, с бу
нтом и защитить царскую семью. Впоследствии он мне довольно подробно рас
сказывал о своем вынужденном тогда бездействии, К сожалению туманный и н
еопределенный рассказ его не сохранился хорошо в моей памяти. Вспоминаю
только то, что он рассказывал о полученной им 2 марта телеграмме от госуда
ря, предписывавшей ему ничего не предпринимать До возвращения его велич
ества в Царское, а также высказывал искреннее удовлетворение, что его де
йствия «не вызвали пролития ни одной капли русской крови», что было бы по
лным отчаянием для ее величества, которую он посетил немедленно после св
оего беспрепятственного Прибытия в Царское Село.
Генерал Иванов вошел в вагон вместе с государем и оставался долго у его в
еличества, Георгиевский батальон был уже погружен и должен был отправит
ься раньше нас по более ближнему направлению на Витебск Ц Царское Село.

Проходя в свое купэ, я зашел в отделение профессора Федорова, где были и др
угие мои сослуживцы. Из разговоров выяснилось, что наш внезапный отъезд
вызван был: сильным беспокойством государя за императрицу и больных дет
ей, так как Царское Село с утра было уже охвачено волнениями, и пребывание
там было не безопасно. Государыня через графа Бенкендорфа, гофмаршала, с
прашивала у государя по телефону совета, как ей поступить. Ее величество
намеревалась сначала выехать в Могилев или по направлению нашего движе
ния, чтобы соединиться в дороге но после вечерних переговоров графа Фред
ерикса с государем было решено, чтобы вся царская семья, до прибытия гене
рала Иванова, а затем и нас, оставалась в Царском Селе, или, если бы обстоят
ельства этого потребовали, переехала в Гатчинский дворец в 40 верстах от П
етрограда Генерал Лукомский и другие, говоря в своих воспоминаниях об от
ъезде государя из Могилева, останавливаются на одном предположении, «чт
о, находясь в Могилеве го сударь, якобы, не чувствовал твердой опоры в свое
м начальнике штаба генерале Алексееве и надеялся найти более твердую оп
ору в генерале Рузском в Пскове».
Это, конечно, совершенно далеко от действительности. К генералу Рузскому
и его прежнему, до генерала Даш лова, начальнику штаба генералу Бонч-Бруе
вичу его величество, как и мы все, относился с безусловно меньшим доверие
м, чем к своему начальнику штаба, и наше прибыл в Псков явилось вынужденны
м и совершенно непредвиденным при отъезде. Государь, стремясь возможно с
коро соединиться с семьей, вместе с тем стремился быть ближе и к центру уп
равления страною, удаленному от Могилева.
Мы оставались еще долго в купэ у С. П. Федоров взволнованно строя разные до
гадки и предположение о разыгравшихся событиях, и узнав, что поезд отойд
ет раньше шести утра, наконец разошлись по своим отделениям.
28 февраля утром я проснулся, когда поезд был уже в движении. Погода измени
лась, в окно вагона светило солнце и как-то невольно стало спокойнее на ду
ше после мучительной, в полузабытье проведенной ночи.
Размеренная обычная жизнь вступала в свои права, и хоть ненадолго вместе
с надеждой, отгоняла тяжелые мысли от всего того, что совершилось тогда д
алеко еще за пределами моего уютного вагона.
Я быстро оделся и вышел в столовую. Государь был уже там, более бледный, че
м обыкновенно, но спокойно ровный и приветливый, как всегда. Разговор был
очень не оживлен и касался самых обыденных вещей. Мы проезжали замедленн
ым ходом какую-то небольшую станцию, на которой стоял встречный поезд с э
шелоном направлявшегося на фронт пехотного полка. Им, видимо, было уже из
вестно о проходе императорского поезда: часть людей с оркестром стояла в
ыстроенная на платформе, часть выскакивала из теплушек и пристроивалас
ь к остальным, часть густой толпой бежала около наших вагонов, заглядыва
я в окна и сопровождая поезд. Его величество встал из-за стола и подошел к
окну. Звуки гимна и громовое «ура», почти такой же искренней силы, как я сл
ышал на последнем смотру запасных в Петрограде, раздались с платформы пр
и виде государя и невольно наполнили меня вновь чувством надежды и веры
в нашу великую военную семью и благоразумие русского народа. Но это было
только мгновение. Стоявший рядом со мною у окна Нарышкин, отвечая видимо
на свои невеселые мысли, шепнул мне тихо: «кто знает, быть может это послед
нее «ура» государю, которое мы слышим».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101