В ответ на это Родзянко снова говорит об анархии, говорит, что «висит на во
лоске» и сознается, что он «вынужден» был сегодня ночью «назначить» Врем
енное Правительство. И тут следуют гордые слова: «манифест запоздал, его
надо было издать после моей первой телеграммы 26 февраля». Цинизм невероя
тный! По мнению Родзянко, государь по его телеграмме должен был сразу пер
евернуть весь порядок государственного управления, ибо Родзянко донос
ил, что в столице анархия, правительство парализовано, транспорт пришел
в полное расстройство Родзянко забыл, что государь после его телеграммы
выехал в Петроград, желая убедиться сам, в чем дело, но не мог доехать по ви
не его, Родзянко, подписавшего воззвание к железнодорожникам, что госуда
рь вызвал Родзянко в Псков для переговоров, а он, Родзянко, не поехал. «Вре
мя упущено, возврата нет», говорит Родзянко. Кто в этом виноват непосредс
твенно? Тот ли, кто по телеграмме своего советника выехал сам в охваченну
ю анархией столицу, где было все его правительство, где была столько раз з
аявлявшая о своей лояльности Государственная Дума, где войска, не видавш
ие фронта, были в волнении и куда он для восстановления порядка двинул от
ряды испытанных в боях войск Ц или тот, кто Ц бывший кавалергард, нося зв
ание камергера, будучи председателем Государственной Думы, которому вс
е взбунтовавшиеся верили и подчинялись даже среди «анархии», кто не упус
тил времени, но упоенный жаждой стать правителем России, Не заметил, что к
райние элементы того времени не упустили и уже властвовали над ним, его В
ременным Комитетом и «назначенным им» правительством.
Родзянко не отвечает на уговоры Рузского, он декламирует о благополучии
, которое водворится, если только отречется государь, и пробует громкими
фразами задобрить Рузского лично.
Да, для Родзянко «возврата нет». Если бы удалось успокоить бунт, всем стал
а бы ясна его роль за эти дни и ему было бы не сдобровать. Он должен был спас
ать себя.
Рузский, однако, не кончает разговора, хотя Родзянко пожелал ему «спокой
ной ночи». Он опять пытается убедить Родзянко, в необходимости использов
ать манифест, ибо «конечная цель» Ц ответственное министерство Ц дост
игнута. Он сомневается в идиллической картине снабжения армии, нарисова
нной Родзянко, и указывает, что всякий насильственный переворот не может
пройти бесследно и для армии. Он как бы предугадывает ее развал.
В ответ на это Родзянко указывает, что переворот может быть «добровольны
м» и все тогда кончится в несколько дней. И следуют удивительные слова то
го, кто «висит на волоске» и боится сесть в Петропавловскую крепость Ц «
ни кровопролития, ни ненужных жертв не будет. Я этого не допущу».
Рузский все же сомневается, предостерегает и спрашивает, в минуту сомнен
ий, нужно ли выпускать манифест. Ответ Родзянко таков, что Рузский понима
ет, что Родзянко уже не имеет фактической власти, а плывет на волнах разбу
шевавшегося моря. Рузский смущен и сухо заявляет, что передаст манифест
в Ставку для напечатания и распубликования, ибо получил на это повеление
государя.
Таков разговор, который, с соизволения государя, вел генерал Рузский.
Когда события прошли и Н. В. Рузский перечитывал разговор, он сам себя обви
нял, что недостаточно твердо говорил с Родзянко и не отдал себе сразу отч
ета в его сбивчивых противоречивых словах. На него, утомленного и возбуж
денного долгой и трудной аудиенцией у государя, усталого физически и нра
вственно, главное впечатление произвело то, что волнение в столице продо
лжало разгораться. Кроме того, он все еще полагал, что Родзянко, верный при
сяге, видный член партии октябристов, крупный помещик, отнюдь не революц
ионер; он не понимал, что Родзянко уже три дня стоит во главе революции, а в
овсе не во главе людей, желающих восстановить порядок. Враги Рузского го
ворят, что он должен был прервать разговор, указать Родзянке, что он измен
ник, и двинуться вооруженной силой подавить бунт. Это, как мы теперь знаем
, несомненно бы удалось, ибо гарнизон Петрограда был не способен к сопрот
ивлению, Советы были еще слабы, а прочных войск с фронтов можно было взять
достаточно. Все это верно и это признавал впоследствии Рузский, но в тот м
омент он старался избежать кровопролития Ц междоусобной, хотя бы и крат
кой борьбы в тылу, боясь впечатления, на далеко уж не столь прочные в массе
фронтовые войска, а что они были непрочны, показали ближайшие дни.
Он вернулся к себе в вагон с надеждой, что опубликование манифеста произ
ведет такое же впечатление на Петроград, как 17 октября 1905 г. Все утихнет, и ос
танется тушить отдельные, чисто революционные вспышки. Если это удалось
тогда министрам бюрократизма, то тем более должно было удасться министр
ам, которым верит вся Россия. Кроме того, Рузский ждал впечатления Ставки
о разговоре, чтобы доложить государю с ее поддержкой. Ведь и первый докла
д у государя был поддержан авторитетом М. В. Алексеева. Отдав еще нескольк
о срочных распоряжений по фронту, он вернулся в вагон и, падая от усталост
и, на час заснул, как убитый.
Государь, видимо, тоже не спал всю ночь; его телеграмма (№ 18) носит пометку 5 ч
ас. 15 мин. 2 марта. Под утро и он заснул.
Через полтора часа, после окончания разговора Рузского и Родзянко, произ
ошел разговор Данилова с генералом Лукомским (№ 19). Из него видно, что перед
ававшийся в Ставку, одновременно с ведением его, разговор Рузского и Род
зянко уже был обсужден и обдуман в Ставке и там принято решение Ц получи
ть от государя согласие на отречение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101