«кто это
Бубликов?», и помню, что мне кто-то ответил: «это один из думских железнодо
рожников Ц всегда стремился играть какую-то роль».
Но видя сначала недоумение, а потом какую-то растерянность остальных и в
оцарившееся затем молчание, я взял телеграмму и перечитал сам. Помню, что
фраза «занял сего числа министерство» меня особенно поразила боевым то
ном генерала, уведомлявшего о занятии важной неприятельской крепости. П
риевшиеся уже давно слова «приказа» Родзянко о власти, создавшей разрух
у, о новой власти, необходимой для спасения родины, на меня произвели гора
здо меньшее впечатление, и только потом, через несколько мгновений, поня
в наконец о каких действиях шла речь, эти слова легли на мое сознание тем г
нетущим чувством, от которого я не могу отделаться и до сих пор…
Впечатление от этой телеграммы на остальных, видимо, сказалось не менее
сильно, но мне было не до обмена впечатлениями. Я ушел к себе в купэ и забил
ся в угол дивана…
Поезд двинулся дальше и дошел до Бологого.
Новая остановка и новые более определенные, но еще более тяжелые вести: п
очти все войска взбунтовались, Николаевский вокзал занят восставшими, и
одному офицеру железнодорожного батальона лишь с трудом, без оружия уда
лось выбраться из Петрограда. Он рассказал, что все же горсть верных солд
ат и в особенности юнкера Николаевского кавалерийского училища продол
жают геройски защищаться, что много офицеров перебито. Любань уже занята
какой-то небольшой кучкой революционеров; про занятие Тосно он ничего н
е знал. Кто-то показал и новую телеграмму и листок, подписанный Родзянко,
где объявлялось об образовании временного комитета государственной ду
мы, к которому перешла вся власть от устраненного совета министров, и что
этот комитет взял в свои руки восстановление порядка.
О положении Царского ничего не было известно: ожидавшийся навстречу фел
ьдъегерь в Бологое не прибыл. Но путь на Петроград, по справкам, был еще св
ободен, и выставленная по железнодорожному пути охрана для прохода импе
раторского поезда стояла на своих постах.
Решено было двигаться далее.
Профессору Федорову принесли записку от генерала Дубенского, ехавшего
впереди нас в часовом расстоянии в другом служебном поезде, в которой он
предупреждал, что, по имеющимся у них сведениям, Тосно также занято, и сове
товал из Бологого повернуть на Псков.
Было уже поздно, но спать не хотелось. К тому же мы приближались к моей род
ной Новгородской губернии, и я надеялся увидать в Малой Вишере губернато
ра или кого-нибудь из губернского начальства, обыкновенно выезжавших дл
я встречи государя на эту станцию, и от них разузнать, что делается в наших
краях: ожидать было еще долго, оставаться одному Ц невыносимо. Я зашел в
купэ к Долгорукову, моему б. товарищу по корпусу, с которым я еще смолоду б
ыл очень близок и впоследствии очень любил за его обычную скромность, не
возмутимость и всегдашнее более, чем равнодушное отношение ко всем слух
ам и сплетням, волновавшим большинство.
Он и на этот раз был спокоен и выдержан, как всегда, и занят был своими гофм
аршальскими расчетами. Помню, что это мне показалось в те часы чересчур о
бидным и я даже резко упрекнул его: «Это все ничего», сказал мне своим ровн
ым почти апатичным голосом, Ц «с этим справимся; а вот подумай-ка лучше, к
ак справиться с немцами-то».
Ц Как ничего? Ц воскликнул я, Ц разве ты не видишь?
Ц Да, так ничего; это все обойдется, а то пока главное. И удивительное дело
, эти невозмутимые слова, несмотря на всю их неопределенность, как-то сраз
у успокоили меня своим напоминанием о немцах, о которых я в те часы и совсе
м забыл «Быть может и действительно обойдется, не может не обойтись», Ц п
одумал я, неисправимый оптимист. «Какая там революция в самом разгаре во
йны Ц революции бывают при ее окончании или когда армия бывает приперта
к стене. Нам до этого далеко, да и успех не за горами. Это просто бунт, один л
ишь Петроград с окрестностями бун. тует, а кругом ведь все спокойно».
И снова вспомнилась мирная жизнь около тех станций, через которые мы про
езжали, вспомнился и восторженно встретивший нас несколько часов назад
пехотный эшелон, направлявшийся на фронт.
«Вот войдет Иванов в Петроград с двумя-тремя такими частями, и уж одно их
появление приведет там все в порядок», успокаивал я себя и даже радовалс
я, что утром буду со своею взволнованной семьей, которую наверно успокои
т мое неожиданно скорое возвращение…
Но мечтам этим было суждено остаться мечтами на час. Поезд замедлил ход. М
ы подходили к Малой Вишере Я высунулся из выходной двери и смотрел на при
ближающуюся станцию. Она была слабо освещена, но на платформе было довол
ьно много народу. На путях стоял какой-то ярко освещенный поезд. Я вышел и
столкнулся с генералом Дубенским, ехавшим в служебном вагоне далеко впе
реди нас.
Ц Вы какими судьбами остались здесь? Ц удивленно спросил я.
Ц Мы все здесь, весь наш поезд, Ц с озабоченной тревогой ответил Дубенс
кий. «Нам не советуют ехать дальше, так как, по слухам, Любань и Тосно тоже з
аняты революционерами, и мы решили подождать вас, чтобы спросить, как пос
тупить дальше. Я еще послал об этом записку Сергею Петровичу (Федорову) из
Бологого. Получили ли вы ее?»
На платформу вышел генерал Воейков. Его сейчас же обступили разные лица
из начальства и начали докладывать. Мне не хотелось присутствовать при с
лужебных разговорах. Было очень холодно, и, не найдя на платформе никого и
з своих новгородских знакомых и ожидавшегося фельдъегеря, я поспешил во
йти в служебный вагон нашего Поезда, надеясь там получить более подробны
е сведения о причинах задержки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101