В Ставке вторые сутки царила растерянность и начались недоразумения по
вопросу об опубликовании и неопубликовании обоих манифестов (государя
и великого князя Mихайла Александровича) и приказа нового верховного гла
внокомандующего. И в штабе северного фронта и в штаб западного фронта, пр
осили разъяснения. Весь разговор, изложенный в этом документе, отражает
как в зеркале путаницу, суету, спешку в ставке. Главнокомандующие уже сби
ты сами с толку и не успеет Ставка принять одно решение, как обстановка в с
толице требует принятия нового. Генерал Данилов смущен всеми противоре
чиями в важнейших документах и считает долгом отметить, для доклада М. Н. А
лексееву, насколько опасно такие несверенные и несогласованные докуме
нты объявлять, несомненно взволнованным событиями войскам.
Вслед за этими первыми, не особенно приятными сношениями между Ставкой и
штабом Рузского, наступает период все усиливающихся разногласий. Уж 5-го
марта Ставка предлагает ряд мер для охранения армии от пропаганды из нед
р столичного Совета и для прекращения начавшихся в фронтовых и тыловых р
айонах убийств офицеров. Рузский эти меры уже принял, но не ожидает от них
успех и просит Ставку снестись с правительством, чтобы оно и Совет рабоч
их депутатов осудили выступление против вооруженных команд и офицеров.
Рузский не знал, что революция уже была правительством объявлена «велик
ою и бескровною», а все жертвы эксцессов толпы надлежало во имя идеалов с
вободы замалчивать и скрывать.
Рузский уже видит, что обещанного Родзянкой подъема духа и наступления у
спокоения нет. Наоборот, части волнуются, офицеры гибнут на фронте и в тыл
у от русских пуль и штыков, но он еще надеется, что правительство пользует
ся доверием народным и, не допуская мысли дать на фронте врагам и союзник
ам зрелища междуусобных сражений, предлагает вызвать авторитетных пра
вительственных комиссаров для успокоения войск. Мера, чреватая печальн
ыми последствиями. Рузский объяснил ее принятие тем, что офицерство само
слишком взволновано и сбито с толку, чтобы спокойно и объективно разъяс
нять солдатам положение, и искал лиц Ц очевидцев, лиц гражданских, котор
ые выяснили бы, что раз все. офицерство подчинилось новому правительству
, то нет оснований его подозревать в стремлении ему изменить.
В ночь на 6-е марта, генерал Рузский обращается с телеграммой к генералу А
лексееву, Гучкову, Керенскому и князю Львову, указывает на безобразное я
вление ареста и обезоружения офицеров и, выясняя грозное значение этих я
влений, требует немедленного и «авторитетного разъяснения недопустимо
сти сего центральной властью», без чего развал неизбежен.
На все свои ходатайства Рузский не получает ответа и вместо того на фрон
т летят знаменитые приказы Совета солдатских и рабочих депутатов и приб
ывают агитационные делегации и депутации. 18 марта Рузский еще раз говори
т с Родзянко, желая выяснить, что делается в столице и что делает Временны
й Комитет Государственной Думы. Путаница в словах «Совет Министров» и «В
ременное Правительство», по его мнению была вредна и производила впечат
ление неустойчивости. Родзянко пытался разъяснить сомнения генерала, н
о не убедил его и поспешил закончить разговор банальными любезностями. «
Не стоило с ним говорить» вспоминал об этом разговоре впоследствии Рузс
кий.
Через день произошел у него обмен телеграмм с военным министром Гучковы
м.
Телеграмма того, кто носил звание военного министра и пока выказывал себ
я лишь тем, что допустил издание приказа номер первый Совета солдатских
и рабочих депутатов и запретил опубликование прощального приказа по ар
мии отрекшегося Государя Ц Верховного главнокомандующего, Ц телегра
мма эта глубоко возмутила военную Душу Рузского. Он понял, что Гучков мож
ет быть прекрасным оратором, отличным критиком военного бюджета, но Руко
водить обороной государства во время войны не может. В нем не было чувств
а дисциплины, он не понимал основ воинского духа.
Еще через два дня пришла длинная телеграмма из Ставки. Критические помет
ки на ней Рузского и горькие заключительные фразы этих пометок показыва
ют, что Рузский потерял окончательно веру в новое правительство и не одо
брял оптимизма Ставки. Его присутствие во главе Северного фронта стало д
ля него невозможным.
Н. В. Рузский мало знал государя, и, случалось, порицал его. Еще меньше он зна
л государыню. Но он был справедлив, глубоко любил Россию, был убежденный м
онархист, весь проникнутый чувством долга, прямолинеен и честен. Он не ск
рывал своих мнений, но умел слушать и был, хотя и либеральных взглядов, но
беззаветно преданный престолу человек и солдат. Он не отделял трона от Р
оссии. Он с первых минут революции предвидел, к чему она приведет, и обвиня
л в отречении, которое считал ошибкой, больше всего генерала Алексеева, к
ак обвинял его и в разных военных неудачах.
В трагические дни стоянки императорского поезда в Пскове, Н. В. Рузский сч
итал, что далеко не все потеряно, но был глубоко убежден в пользе ответств
енного перед палатами министерства и считал своим долгом настаивать на
нем перед государем. Это ему удалось. Родзянко нашел что, однако, государь
промедлил два дня, и, скрывая свое бессилие справиться с анархией в Петро
граде, он решил пожертвовать государем.
М. В. Алексеев, сгоряча поверил Родзянке, принял решение, посоветовал госу
дарю отречься от престола и увлек к тому остальных главнокомандующих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101