Алексеев больше грустно молчал; был молчалив и вел. кн. Борис Вл
адимирович, за то вел. кн. Сергей Михайлович, с присущей ему злой иронией и
остротой языка, называл все вещи настоящими именами. Сумерки сгущались.
В дверях показался комендант станции и доложил мне, что царский поезд вы
шел со ст. Лотва Ц последний полустанок верстах в б Ц 7 от Могилева. Я доло
жил Алексееву, и все мы следом вышли на платформу, где и выстроились длинн
ой шеренгой по старшинству чинов. Я стоял шестым или седьмым справа и ока
зался почти против дверей царского вагона при остановке поезда.
Медленно подошел поезд и остановился у платформы. Из поезда, как всегда, в
ыскочили два конвойных казака, подложили трапик к выходу из царского ваг
она и встали по обе стороны трапа. Из одного из соседних вагонов вышел деж
урный флигель-адъютант. Ц герцог Лейх-тенбергский и медленно приблизи
лся к вагону государя. Это был первый человек из близких к государю лиц, ко
торого мы увидели после отречения. Вся его походка, лицо, весь его вид явля
л выражение крайней подавленности и удручения. Мы ждали выхода государя
. На платформе была мертвая и какая-то напряженная тишина. Однако, вместо
государя в двери вагона показался кто-то из дворцовой прислуги, быстро н
аправился к ген. Алексееву и пригласил его в вагон. Алексеев вошел в вагон
, пробыл там не более двух минут, вышел и стал на свое место.
Через несколько мгновений в двери вагона показался государь и сошел на п
латформу. Он был одет в форму кубанских казаков Ц в этой форме ходил он и
в последние дни пребывания своего в ставке Ц в пальто, в большой баранье
й папахе, сплюснутой спереди и сзади. Он очень сильно изменился за то врем
я, что я его не видел. Лицо сильно похудело, было желто-серого цвета, кожа ка
к то обтянулась и обсохла на скулах; весь вид государя был очень нервный. О
днако, через несколько мгновений он, видимо, овладел собой, улыбнулся сво
ей всегдашней приветливой улыбкой и всем нам отдал честь, слегка поклони
вшись. В это же время к нему приблизился министр двора ген. Ц ад. гр. Фредер
ике и дворцовый комендант ген. Ц м. Воейков. Бедный старик Фредерике, как
всегда тщательно одетый, выбритый и причесанный, казался совсем убитым,
одряхлевшим и опустившимся. Воейков сохранял свой обычный вздернутый в
ид, но был явно растерян, и глаза его неуверенно бегали. Государь подошел к
правому флангу нашей, жутко молчавшей, шеренги и начал обход, никому не по
давая руки, но, или говоря кое-кому по несколько приветливых слов или, бол
ьшею частью, по своему обыкновению, молча задерживаясь перед каждым на н
есколько мгновений. Левей меня и рядом со мной стоял свиты его величеств
а ген. Петрово-Соловово, постоянно живший в ставке. За несколько дней до р
еволюции он уехал по своим делам в Москву, откуда вернулся в ставку накан
уне приезда государя. Этот, с хорошим университетским и общим образовани
ем, человек, губернский предводитель дворянства и богатый землевладеле
ц имел в своем лейб-гусарском мундире вид кутилы и беззаботного малого, к
аковым он, однако, вовсе не был, будучи человеком весьма дельным, острым и
умно находчивым на язык, Государь приветливо с ним поздоровался сказал е
му: «а, вы вернулись». Петрово-Соловово, как и все мы, подавленный и взволно
ванный этими минутами встречи государя Ц отрекшегося государя Ц в бли
жайшей свите которого он был, и, видимо, в желании как-нибудь выразить гос
ударю наполнявшие его чувства и горя, и сожаления, и любви к нему, Ц в отве
т на полувопрос, полузаявление государя, сразу быстро и много заговорил.
Стал рассказывать о причинах своего пребывания в Москве, о болезни своей
сестры и о подробностях этой болезни и пр., совершенно не замечая, что гос
ударь все время порывается идти дальше. Воспользовавшись секундной пау
зой в речи генерала, государь перебил его неопределенными словами, сказа
в нечто вроде «да, ну так, вот так», Ц и продолжал свой обход.
Окончив обход, государь на минуту зашел в вагон, вышел оттуда и направилс
я к своему автомобилю, который подали ему непосредственно к вагону. Восп
ользовавшись этой минутой, я подошел к гр. Фредериксу, чтобы выяснить у не
го один мелочный вопрос. Все мы понимали, что чувство элементарного прил
ичия заставляет нас думать о том, чтобы во время пребывания государя в ст
авке, Ц которое, как нам было ясно, будет очень кратковременным, постарат
ься не нарушать тех мелочей сложившихся в ставке повседневного обихода,
которые касались личности государя. Одна из этих мелочей заключалась в с
ледующем. Мне, как высшему начальнику почтово-телеграфной частя на теат
ре военных действий (у меня в подчинении в числе прочих, было несколько ты
сяч почтово-телеграфных чиновников), ежедневно приносили прямо с аппара
та наклееенную на телеграфном бланке подлинную ленту агентских телегр
амм. Эти депеши я непосредственно от себя сейчас же пересылал Воейкову, а
он передавал их государю, который их всегда внимательно и читал. Нарушат
ь этот порядок я, по указанной выше причине, не хотел. С другой же стороны, а
гентские телеграммы в это время были полны такой безудержной и лакейско
й ругани, направленной лично против государя и его семьи, что я прямо не ре
шался посылать их. За разрешением этого вопроса я и обратился к гр. Фредер
иксу: «Как же вы думаете, ваше сиятельство, посылать депеши, или лучше не п
осылать, Ц может быть государь и не вспомнит о них». Бедный старик, подав
ленный и удрученный, ничего не мог мне ответить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101