Сообража
я обстановку и видя глубокое волнение государя, генерал Рузский, Все еще
не теряя надежды, что можно избежать отречения, надеялся теперь, что приб
ытие таких умных людей, как Гучков, Ц хотя и явный недоброжелатель госуд
аря, Ц и преданный династии Шульгин, даст возможность при личном разгов
оре тотчас по прибытии их еще убедить их в ненужности отречения и также в
ыяснить себе, наконец, что произошло в Петрограде, уже от очевидцев и учас
тников событий.
Поэтому Рузский приказал, как только подойдет поезд с депутатами, доложи
ть ему и просить обоих прибывших пройти ранее, чем к государю, к нему, жела
я с ними переговорить, имея в руках и черновик телеграммы об отречении. Он
хотел сообщить им все свои сомнения в основательности оценки момента Ро
дзянкой, на основании которой генерал Алексеев и все главнокомандующие
привели впечатление колебания государя не в вопросе об отречении, а его
видимое волнение и страдание в решении вопроса, как отрекшись в пользу с
ына, не быть с ним разлученным. Разлука с сыном была для государя явственн
о тяжелее, чем сложение тяжкого бремени власти. Ответы главнокомандующи
х и последняя фраза телеграммы Алексеева (№ 22) «ожидаю повеления», вызвали
в государе чувство горечи, которого он, несмотря на всю свою выдержку, не
мог скрыть. Тут государь, видимо, почувствовал себя всеми покинутым и у не
го не хватило духу обречь на подобные уже перенесенные им страдания свое
го единственного сына. К вечеру в уме государя созрела мысль отречься за
себя и за сына.
Депутаты ожидались в 7 час. вечера, но прибыли только после 10 час. В силу как
их-то соображений, а может быть, просто для ускорения, государь приказал,
как только придет их поезд, привести депутатов немедленно к нему. Генера
ла Рузского об этом приказании не уведомили и он не видел Гучкова и Шульг
ина до того момента, когда вошел в вагон государя, где они уже находились в
течение нескольских минут.
Между тем, в Ставке теряли терпение и ежеминутно требовали генерала Дани
лова к аппарату, передавая ему все более тревожные сведения из Петроград
а, требуя доклада о решении, принятом государем (№№ 26, 27 и ел.), упрекали Данил
ова, что он не сообщает, отмалчивается, не держит Ставку в курсе дела. Види
мо, в Ставке считали, что государь обязан подчиниться полученной в два ча
са телеграмме без размышления, как Родзянко считал, что его величество д
олжен был моментально ответить 26 февраля на его телеграмму манифестом.
Проходили часы, по мнению Ставки, столь дорогие для спасения России, а «бе
схарактерный» государь не решался и «болезненный» Рузский не находил э
нергии достичь желательного результата.
Между тем, М. В. Алексеев еще продолжал соблюдать «этикет», он «испрашивал
» повелений у государя, как у верховного главнокомандующего. Так, генера
л Корнилов и князь. Львов были назначены, а генерал Иванов отозван в Могил
ев Ц еще державной волей государя по докладу его начальника штаба ген. А
лексеева.
Подробности того, что происходило в вагоне государя, с прибытия Шульгина
и Гучкова, уже известны, и Рузский на них в своих рассказах мало останавли
вается. Он отмечал только, что депутаты чувствовали себя очень неловко, б
ыли поражены спокойствием и выдержкой государя, а когда он объявил им, о р
ешении своем отречься и за сына, растерялись и просили разрешения выйти
в другое отделение вагона, чтобы посоветоваться.
У государя к приезду депутатов был уже готов текст манифеста об отречени
и и ровно в 24 часа на 3-е марта он его подписал, пометив 2-е марта 15 часов, т. Ц е.
тем часом, когда принято было им решение отречься.
Перед этим он подписал и два указа Правительствующему Сенату: о назначен
ии князя Львова и Великого князя Николая Николаевича. Они помечены 2-е мар
та 14 час.
Гучков и Шульгин тотчас же написали расписку о принятии 2-го марта высоча
йшего манифеста.
Царствование государя Николая Александровича кончилось.
Для блага России, государь принес в жертву не только себя, но и всю свою се
мью. Уговорившие его на первый шаг его крестного пути не могли и не съумел
и сдержать своего обещания Ц жертва государя пропала даром. Из всех уча
стников события один государь сознавал, что его отречение не только не с
пасет России, но будет началом ее гибели. Ни генерал Алексеев, ни генерал Р
узский, не поняли тогда, что они только пешки в игре политических партий. С
илы сторон были неравные. С одной Ц была многомиллионная армия, предвод
имая осыпанными милостями государя генералами, а с другой Ц кучка ловки
х, убежденных и энергичных революционных агитаторов, опиравшихся на неб
оеспособные гарнизоны столицы. Ширмой этой кучке служил прогрессивный
блок Государственной Думы. Победила несомненно слабейшая сторона. Подд
ержи генерал Алексеев одним словом мнение генерала Рузского, вызови он Р
одзянку утром 2 марта к аппарату и в два-три дня революция была бы кончена.
Он предпочел оказать давление на государя и увлек других главнокоманду
ющих.
Генерал Алексеев понял свою ошибку ровно через семь часов после подписа
ния государем акта отречения.
Уже в 7 час. утра 3-го марта Алексеев разослал новую циркулярную телеграмм
у, в которой сознавал, что «на Родзянку левые партии и рабочие депутаты ок
азывают мощное давление и в сообщениях Родзянко нет откровенности и иск
ренности».
На основании одного такого сообщения Родзянко, генерал Алексеев решил 24
часа перед тем свести русского царя с престола.
Теперь Алексееву стали ясны и цели «господствующих над Председателем Г
осударственной Думы партий».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101