… Для меня было ясно, что со старой властью мы расстались и сделали именно
то, что должна была сделать Россия. Но для меня были не безразличны те форм
ы, в которых происходил разрыв, и те формы, в которые облекалась новая влас
ть. Я имел в виду этот переход от старого строя к новому произвести с возмо
жным смягчением, мне хотелось поменьше жертв, поменьше кровавых счетов,
во избежание смут и обострений на всю нашу последующую жизнь. К вопросу о
б отречении государя я стал близок не только в дни переворота, а задолго д
о этого. Когда я и некоторые мои друзья в предшествовавшие перевороту ме
сяцы искали выхода из положения, мы полагали, что з каких-нибудь нормальн
ых условиях, в смене состава правительства и обновлении его общественны
ми деятелями, обладающими доверием страны, в этих условиях выхода найти
нельзя, что надо итти решительно и круто, итти в сторону смены носителя ве
рховной власти. На государе и государыне и тех,, кто неразрывно был связан
с ними, на этих головах накопилось так много вины перед Россией, свойства
их характеров не давали никакой надежды на возможность ввести их в здоро
вую политическую комбинацию; из всего этого для меня стало ясно, что госу
дарь должен покинуть престол. В этом направлении кое-что делалось до пер
еворота, при помощи других сил и не тем путем, каким в конце концов пошли с
обытия, но эти попытки успеха не имели или, вернее, они настолько затянули
сь, что не привели ни к каким реальным результатам. Во всяком случае, самая
мысль об отречении была мне настолько близка и родственна, что с первого
момента, когда только-что выяснилось это шатание и потом развал власти, я
и мои друзья сочли этот выход именно тем, чего следовало искать. Другое со
ображение, которое заставило меня на этом остановиться, состояло в том, ч
то при учете сил, имевшихся на фронте и в стране, в случае, если бы не состоя
лось добровольного отречения, можно было опасаться гражданской войны и
ли, по крайней мере, некоторых ее вспышек, новых жертв и затем всего того, ч
то гражданская война несет за собой в последующей истории народов, Ц те
х взаимных счетов, которые не скоро прекращаются. Гражданская война, сам
а по себе, Ц страшная вещь, а при условиях внешней войны, когда тем несомн
енным параличей, которым будет охвачен государственный организм, и, глав
ным образом, организм армии, этим параличем пользуются наши противники д
ля нанесения нам удара, при таких условиях гражданская война еще более о
пасна. Все эти соображения с самого первого момента с 27-го, 28-го февраля, при
вели меня к убеждению, что нужно, во что бы то ни стало, добиться отречения
государя, и тогда же, в думском комитете, я поднял этот вопрос и настаивал
на том, чтобы председатель думы Родзянко взял на себя эту задачу; мне каза
лось, что ему это как-раз по силам, потому что он своей персоной и авторите
том председателя государственной думы, мог произвести впечатление, в ре
зультате которого явилось бы добровольное сложение с себя верховной вл
асти. Был момент, когда решено было, что Родзянко примет на себя эти миссию
, но затем некоторые обстоятельства домешали. Тогда, 1-го марта в думском к
омитете, я заявил, что, будучи убежден в необходимости этого шага, я решил
его предпринять во что бы то ни стало, и, если мне не будут даны полномочия
от думского комитета, я готов сделать это за свой страх и риск, поеду, как п
олитический деятель, как русский человек, и буду советовать и настаивать
, чтобы этот шаг был сделан. Полномочия были мне даны, при чем вы знаете, как
обрисовалась дальнейшая комбинация: государь отречется в пользу своег
о сына Алексея с регентом одного из великих князей, скорее всего, Михаила
Александровича. Эта комбинация считалась людьми совещания благоприятн
ой для России, как способ укрепления народного представительства в том с
мысле, что при малолетнем государе и при регенте, который, конечно бы, не п
ользовался, если не юридически, то морально всей властностью и авторитет
ом настоящего держателя верховной власти, народное представительство
могло окрепнуть, и, как это было в Англии, в конце XVIII ст., так глубоко пустило
бы свои корни, что дальнейшие бури были бы для него не опасны. Я знал, что со
стороны некоторых kpjtob, стоящих на более крайнем фланге, чем думский «комит
ет, вопрос о добровольном отречении, вопрос о тех новых формах, в которые в
ылилась бы верховная власть в будущем, и вопрос о попытках воздействия н
а верховную власть встретят отрицательное отношение. Тем не менее, я и Шу
льгин, о котором я просил думский комитет, прося командировать его вмест
е со мной, чтобы он был свидетелем всех последующих событий, Ц мы выехали
в Псков. В это время были получены сведения, что какие-то эшелоны двигают
ся к Петрограду. Это могло быть связано с именем Генерала Иванова, но меня
это не особенно смущало, потому что я знал состояние и настроение армии, и
был убежден, что какие-нибудь карательные экспедиции могли, конечно, при
вести к некоторому кровопролитию, но к восстановлению старой власти они
уже не могли привести. В первые дни переворота я был глубоко убежден в том
, что старой власти ничего другого не остается, как капитулировать, и что в
сякие попытки борьбы повели бы только к тяжелым жертвам. Я телеграфирова
л в Псков генералу Рузскому, о том, что еду; но чтобы на телеграфе не знали ц
ели моей поездки, я пояснил, что еду для переговоров по важному делу, не уп
оминая, с кем эти переговоры должны были вестись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101