Я упрашиваю его вслух, и внезапно вспоминаю о Верной Руке и
его лошади.
Шарновски прерывает мои мысли.
«У нас две дырки в крыльях, и из них торчит пара березок. Мы также потеряли
кусок элерона и закрылок».
Я оглядываюсь назад и понимаю, что вышел из самого нижнего облачного сло
я и сейчас лечу уже над ним. Снова дневной свет! Я вижу, что Шарновски прав. Д
ве больших дыры в каждом из крыльев доходят до главного лонжерона и в них
торчат куски березовых веток. Я начинаю понимать: дырки в крыльях объясн
яют потерю скорости, отсюда и трудности с управлением машиной. Как долго
доблестный Ю-87 сможет это выдержать? Я догадываюсь, что нахожусь должно б
ыть в 50 км от линии фронта. Сейчас и только сейчас я вспоминаю о моем грузе б
омб. Я сбрасываю их и лететь становится легче. Во время каждой вылазки мы в
стречаемся с истребителями противника. Сегодня одному из них даже не пон
адобиться стрелять в меня, чтобы сбить, ему достаточно просто посмотреть
недружелюбно в мою сторону. К счастью, я не вижу ни одного истребителя. На
конец я пересекаю линию фронта и медленно приближаюсь к нашему аэродром
у.
Я прикажу Шарновски немедленно прыгать с парашютом. Я отдам этот приказ
на тот случай, если я не смогу больше управлять самолетом. Я воссоздаю в па
мяти недавнее чудо, которое продлило мне жизнь: разразилась гроза; после
того как я привел в инструменты в рабочее положение и выравнивал машину,
я оказался очень близко к земле. На такой скорости я, должно быть, пролетел
между двумя березами и именно там я подцепил эти ветви. Невиданная удача
Ц дыры находятся посредине крыльев и березы не задели пропеллер, иначе
полет закончился бы за несколько секунд. Сохранить стабильность полета
после такого потрясения и доставить меня домой благополучно не смог бы н
и один самолет за исключением Ю-87.
Обратный полет занимает гораздо больше времени но, наконец, прямо перед
собой я вижу Сольцы. Напряжение спадает, и я снова распрямляю плечи. Над Со
льцами патрулирует несколько наших истребителей и до аэродрома остает
ся уже совсем немного.
«Шарновски, тебе нужно будет выброситься с парашютом над летным полем».

Я абсолютно не имею понятия, на что моя машина похожа с земли и как дыры в к
рыльях повлияют на ее аэродинамику при посадке. Сейчас следует по возмож
ности избежать лишних жертв.
«Я не буду прыгать. У вас все получится», отвечает он своим обычным голосо
м. Что на это можно ответить?
Аэродром прямо под нами. Я смотрю на него новыми глазами. И вид у него како
й-то домашний. Здесь мой самолет мог бы отдохнуть. Здесь мои товарищи, зна
комые лица. Где-то там внизу висит мой китель. В кармане Ц последнее пись
мо, полученное из дома. Что в нем написала мама? Нужно было читать внимател
ьнее!
Эскадрилья, похоже, на построении. Может быть, получают задание на следую
щий вылет? В таком случае мы должны поторопиться. Вот все уставились на на
ш самолет и разбегаются, чтобы освободить мне полосу. Я готовлюсь сесть и
снижаю скорость насколько это возможно. Наконец-то приземление! Мой сам
олет еще долго несется по земле. Кто-то бежит рядом с нами последнюю сотню
метров. Я вылезаю из самолета, за мной спускается Шарновски с безразличн
ым видом. Вот коллеги окружили нас и хлопают по спинам. Я торопливо прокла
дываю себе путь через толпу встречающих и рапортую командиру: «Пилот Руд
ель вернулся с задания. Особый инцидент Ц контакт с землей в районе цели
Ц самолет временно к полету не пригоден».
Стин пожимает нам руки, на его лице Ц улыбка. Затем он идет в штабную пала
тку. Конечно же, мы должны повторить свою историю всем остальным. Они расс
казывают, как построились для того, чтобы услышать краткую поминальную р
ечь командира. «Пилот-офицер Рудель и его экипаж попытались выполнить н
евозможное. Они атаковали цель, спикировав на нее через грозу, и смерть на
стигла их». Он только-только наполнил воздухом легкие, чтобы начать ново
е предложение, когда наш поврежденный Ю-87 появился над аэродромом. Стин п
обледнел от волнения и быстро распустил строй. Даже сейчас в палатке он о
тказывается поверить, что я не просто спикировал в бурю, а был поглощен че
рнотой, потому что летел слишком близко к его самолету в тот момент, когда
он начал делать разворот.
«Я уверяю вас, это было не нарочно».
«Ерунда! Именно этого от вас и можно было ожидать. Вы намеренно остались, ч
тобы атаковать станцию».
«Вы меня переоцениваете».
«Будущее докажет, что я был прав. Мы сейчас опять вылетаем».
Часом позже я лечу рядом с ним в другом самолете на бомбежку целей в Лужск
ом секторе. Вечером я снимаю внутренне напряжение и физическую усталост
ь в игре. После этого я делаю нечто чрезвычайно важное: сплю как убитый.
На следующее утро наша цель Ц Новгород, где большой мост через Волхов ру
хнул под нашими бомбами. Пока еще не слишком поздно, Советы пытаются пере
вести как можно больше людей и имущества через Волхов и Ловать, которая в
падает в озеро Ильмень с юга. Поэтому мы должны продолжать атаки на мосты.
Их уничтожение откладывает переправу, но не надолго, мы понимаем это оче
нь быстро. Рядом быстро строятся понтонные мосты: Советы упорно залатыва
ют ущерб, который мы им нанесли.
Эти постоянные полеты приносят с собой симптомы усталости, иногда с обес
кураживающими результатами. Командир очень быстро их замечает. Во избеж
ание ошибок оперативные приказы из полка, которые передаются по телефон
у в полночь или даже позднее должны прослушиваться и записываться Стино
м и мной одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98