Могло ли быть ина
че на западе? Это кажется маловероятным. Если американцам удаются такие
атаки над Германией, то это только потому, что наши аэродромы недостаточ
но защищены по той простой причине, что мы не можем выделить для этих целе
й достаточно людей и военного снаряжения. Он говорит мне, что сегодня у вс
ех соединений были карты с нанесенными маршрутами подхода к вражеским а
эродромам. На востоке мы уже давно не разрабатываем практические действ
ия исходя из теории, а поступаем в точности наоборот. Командир авиационн
ого соединения получает только самое общее задание, а как он будет его вы
полнять Ц полностью его дело, потому что он несет за него полную ответст
венность. Сейчас война в воздухе стала столь многообразной, что никто бо
льше не может полагаться на теории, только командиры обладают необходим
ым опытом и в критический момент они с большей вероятностью примут прави
льное решение. Очень хорошо, что на востоке мы поняли это вовремя, в ином с
лучае совершенно ясно, что никто из нас больше не смог бы летать.
Для противника пятью сотнями самолетов на земле больше или меньше Ц не
так уж важно, пока остаются в живых экипажи. Было бы гораздо лучше использ
овать эти истребители, которые так долго накапливались для проведения н
алетов, над нашим собственным фронтом и очистить там воздушное простран
ство. Если бы мы могли бы устранить на время кошмар огромного воздушного
превосходства союзников, мы могли бы дать нашим товарищам на земле хорош
ий шанс вновь почувствовать ветер в парусах. Любое передвижение войск и
припасов за линией фронта могло бы происходить беспрепятственно. Любые
вражеские самолеты, которые мы могли бы разрушить, были бы в большинстве
случаев подлинной потерей, потому что вместе с самолетами погибли бы и и
х экипажи.
Все эти мысли приходят мне на ум. Через несколько часов окончательные ре
зультаты операции подтверждают мои опасения. Пятьсот вражеских самоле
тов было уничтожено на земле, не вернулось двести двадцать наших самолет
ов с их экипажами. Среди погибших Ц ветераны, командиры соединений, стар
ики, которых и так осталось мало. Все это печалит меня. Сегодня об операции
будет доложено рейхсмаршалу и верховному главнокомандующему как о вел
икой победе. Что это Ц намеренное введение в заблуждение, или раздутые л
ичные амбиции?
Входит адъютант и говорит мне:
«Только что звонил оберст фон Белов. Он хотел бы, чтобы вы зашли на чашку к
офе».
«Но не смогу ли я доложить рейхсмаршалу лично»?
«Рейхсмаршал еще не прибыл, почему вам пока не посетить фон Белова»?
Я какое-то время раздумываю над тем, не нужно ли мне переодеться, но решаю
этого не делать, чтобы сохранить мою последнюю рубашку для беседы с рейх
смаршалом.
Сравнительно долгий путь через лес приводит нас в городок, состоявший из
бараков и сельских жилых домиков, это штаб-квартира фюрера на Западе. За
кофе я рассказываю фон Белову о последних событиях на русском фронте. Че
рез двадцать минут он покидает меня, но тотчас же возвращается и кратко п
росит меня следовать за ним. Не подозревая ни о чем, я прохожу через нескол
ько комнат, затем он открывает дверь, пропускает меня вперед и я оказываю
сь лицом к лицу с фюрером. Все о чем я только могу подумать Ц так это о том,
что я не надел чистую рубашку, больше на ум ничего не приходит. Я узнаю дру
гих людей, которые стоят вокруг него: рейхсмаршал, который прямо лучится
от удовольствия Ц что происходит крайне редко, адмирал Дениц, фельдмарш
ал Кейтель, шеф Генштаба генерал-лейтенант Йодль и ряд других знамениты
х военных, включая генералов с восточного фронта. Они все окружили огром
ных размеров стол с картой, на которой показано положение дел на фронтах.
Они смотрят на меня и эти взгляды заставляют меня нервничать. Фюрер заме
тил мое смущение и обращается ко мне в полной тишине. Он подает мне руку и
превозносит мою последнюю операцию. Он говорит, что в качестве признания
моей храбрости, он награждает меня высочайшей наградой за храбрость, Зо
лотыми Дубовыми листьями с Мечами и Бриллиантами к Рыцарскому кресту Же
лезного креста и присваивает мне звание оберста. Я слушаю его слова в изу
млении, но когда он говорит с ударением: «Довольно полетов. Ваша жизнь дол
жна быть сохранена для блага германской молодежи и вашего опыта», я в мгн
овение ока настораживаюсь. Это означает, что мне придется оставаться на
земле! Прощайте, мои боевые товарищи!
«Мой фюрер, я не могу принять эту награду и повышение в звании, если мне бо
льше не позволят летать с моей частью».
Моя правая рука все еще в его руке, он все еще вглядывается мне в глаза. Лев
ой рукой он передает мне черный, обтянутый вельветовый тканью футляр, в к
отором находится моя новая награда. Многочисленные лампы в комнате заст
авляют бриллианты сверкать всеми цветами радуги. Он смотрит на меня с пе
чалью, затем выражение его лица меняется и он говорит: «Хорошо, продолжай
те летать», и улыбается.
В этот момент мое сердце охватывает теплая волна радости и я счастлив. Вп
оследствии фон Белов говорит мне, что и его и генералов чуть было нее хват
ил удар, когда я ставил свои условия, он уверяет меня, что молния, просколь
знувшая по лицу фюрера, не всегда превращается в улыбку. Все меня поздрав
ляют, главнокомандующий Люфтваффе Ц с особой сердечностью, он сильно щи
пает мою руку просто от удовольствия. Поздравления адмирала Деница боле
е умеренные, поскольку он добавляет немного раздражительно:
«Я рассматриваю вашу просьбу продолжать полеты, обращенную к фюреру, как
не соответствующую долгу солдата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98