Другими словами, сознание действующего лица
должно охватывать общественную опасность, действие и его по-
следствие, а поскольку между действием и последствием должна
быть причинная связь,- то сознание преступника должно охва-
тывать и её.
В формальных преступлениях, где накагуемым является са-
мо действие, вопрос о последствии не возникает. Не возникает,
следовательно, и вопрос о причинной связи.
Представляется бесспорным, что и организатор преступле-
ния, и подстрекатель, и пособник должны сознавать обществен-
но опасный характер своих действий: они должны понимать, что
в результате их действий другое лицо совершит общественно
опасное деяние и этим деянием (в материальных преступлениях)
будет причинено общественно опасное последствие.
Вопрос о сознании соучастником общественной опасности
своего деяния тесно связан с вопросом о сознании его противо-
правности. В советской уголовно-правовой литературе выска-
зывались различные точки зрения о том, должно ли лицо, со-
вершающее умышленное преступление, всегда сознавать про-
тивоправность своих действий ". Большинство склоняется к
максимально индивидуализировать вину субъекта, а вместе с тем и наказание.
Авторы этих точек зрения стремятся к упрощению конструкций форм винов-
ности и, пожалуй, к облегчению их применения, но тем самым они сбрасывают
со счетов субъективные моменты. Во всем многообразии жизненных ситуаций
нет, да и не может быть, двух стереотипных положений, и поэтому установ-
ление законодателем такой конструкции форм вины, прк которой эти индиви-
дуальные моменты найдут максимальнбе выражение в законе, является наибо-
лее приемлемым.
В свое время в упрощении вины еще дальше шел Г. С. Фельдштейн, по-
лагавший, что в пределах сознаваемой вины нет прочных точек опоры для ее-
различения. (См.: Г. С. Фельдштейн. Психологические основы и юриди-
ческие конструкции форм виновности в уголовном праве. М., 1903).
" В первые годы Советской власти на сознание противоправности как
необходимого элемента умысла указывал М. М. Исаев. (См.: М. М. И с ае в. Об
умысле, неосторожности и сознании противоправности.-<Советское право>,
мнению, что противоправность является необходимым элементом
умысла
В условиях общенародного государства каждая правовая нор-
ма соответствует моральным воззрениям советских людей и по-
этому подстрекатель, толкающий то или иное лицо на соверше-
ние преступления, или пособник, оказывающий исполнителю
преступления помощь, всегда сознают аморальность своего по-
ступка, его антиобщественный характер. У каждого соучастни-
ка преступления есть реальная возможность понять противо-
правность своего поступка, поскольку общественная опасность
и противоправность действий исполнителя, как правило, осо-
знаётся им всегда.
. Если же лицо не сознает, что оно склоняет другое лицо к
совершению общественно опасного и противоправного деяния
или оказывает помощь таковому, то о соучастии говорить не
приходится, так как отсутствие сознания этих обстоятельств ис-
ключает умькдбез которого соучастие невозможно.
Однако соучастник преступления должен сознавать не толь-
ко общественную опасность и противоправность своего дей-
ствия, но и его основные свойства, понимать, что именно его
действие вызвало решимость или оказало помощь исполнителю
в совершении конкретного, запрещенного законом деяния. В тех
случаях, когда состав преступления, выполняемый исполните-
лем, включает также определенные последствия, соучастник дол-
жен сознавать и эти последствия.
Из сказанного выше вытекает, что соучастники должны не
только сознавать свойства своей деятельности, но и деятельно-
сти исполнителя, которая рассматривается ими как конечный
результат их совместных усилий. Поскольку же результат дей-
ствий исполнителя выражается в причинении последствий, к
1925, №5, стр. 47 и след.; его же. Основные начала уголовного законода-
тельства СССР и союзных республик, стр. 40-46).
Иначе подходил к этому вопросу А. Н. Трайнин, полагавший, что созна-
ние противоправности в понятие умысла не входит. (См.: А. Н. Трайнин.
Уголовное право. Часть общая. М" 1929, стр. 268). Этой точки зрения при-
держиваются некоторые криминалисты и в настоящее время. (См.: Советское
уголовное право. Часть общая. Л" 1960, стр. 317).
См.: Б. С. Маньковский. Проблема ответственности в уголовном
праве. М" 1949, стр. 107-III; Б. С. Утевски и. Вина в советском уголовном
праве, стр. 211-234; А. А. Герцензон. Уголовное право. Часть общая,
стр. 331-333; В. Макашвили. Вина и сознание противоправности. Мето-
дические материалы ВЮЗИ, № 2, М., 1948; В. Ф. Кириченко. Значение
ошибки по советскому уголовному праву. М., 1952, стр. 31; А. А. Пионт-
к о веки и. Учение о преступлении, стр. 350-357.
На таких же позициях стоит ряд криминалистов других социалистических
стран. (См., например, Ф. Полячек. Состав преступления по чехословац-
кому уголовному праву. М" 1960, стр. 240; Л. Шуберт. Об общественной
опасности преступного деяния. М" 1960, стр. 12-13). Иначе решает этот
вопрос И. Лекшас. (См.: Ион Лекшас. Вина как субъективная сторона
преступного деяния. М" 1958, стр. 57-58).
достижению которых соучастники стремились, последние созна-
ют, хотя и в общих чертах, причинную связь между своими дей-
ствиями и этими последствиями.
Мы говорим <в общих чертах> потому, что и организатор, и
подстрекатель, возбудившие решимость в другом лице совер-
шить преступление, т. е. выполнить фактическую сторону соста-
ва преступления, предусмотренного статьей Особенной части,
и пособник, оказавший такому лицу необходимую помощь, не всег-
да могут предвидеть, как будет развиваться деятельность испол-
нителя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104