Так вот, помните, в случае Николая II у нас такая была картина. При н
изкой базовой линии в одном месте как бы на А накладывалось Т. Простите, я
ошибся, это было Ц, не буква А, а буква Ц. Ц и Т как бы были наложены друг на дру
га. У Ксении Шереметевой и у герцога Файфа всё было чисто, и в этом месте бы
ло Ц, а вот у Тихона Куликовского в этом месте было чистое Т. То есть мы види
м, что у двух разных членов одной ветви, тем не менее, разные буквы. И если бы
мы не нашли такую штуку у Николая II и потом у его брата Георгия и не поняли,
что это действительно мутация, что это эффект гетероплазмии, когда один
вариант гена короткое время сосуществует с другим, а затем в других поко
лениях может выжить только один вариант и в результате всё равно останет
ся только один вариант, но это будет случайный выбор Ц может остаться Т, а
может остаться Ц, то формально надо было бы поставить под сомнение авгус
тейшее происхождение самого Тихона Куликовского. Кстати, у Георгия Рома
нова, родного брата, всё было точно так же, как у Николая, за тем исключение
м, что Т было больше, чем Ц. Это отражает динамический баланс Ц два брата, д
ва потомка, к которым, независимо передавались (очевидно, от матери) оба ва
рианта митохондриальных генов Ц старый, с буквой Т, который был у Тихона
Куликовского, и новый, мутантный, с буквой Ц, который закрепился у Ксении Ш
ереметевой. Кстати, сейчас есть планы, и я слышал, вопрос уже решённый о пе
резахоронении датской принцессы Дагмар Ц матери Николая II Марии Фёдоро
вны. Вот теоретически есть возможность проверить, было ли такое явление
у матери, или эта мутация возникла в её зародышевом пути, то есть мутация м
огла быть особенностью формирования именно ребёнка.
А.Г. Эмбриональной особенностью?
П.И. Да.
А.Г. Буквально в нескольких словах расскажите всё-таки, где мы
сейчас находимся в этой науке, что изменилось с тех пор, и каковы перспект
ивы.
П.И. Ну, вы догадываетесь, что я хочу сказать. Вот в России всегда
так: с идеями Ц хорошо, а с внедрением Ц плохо. И если говорить о сейчас, т
о по прошествии, скажем, 10-ти лет после первых опытов наших в Великобритан
ии, что мы видим? В 92-ом году генетическая лаборатория Олдермастонского к
риминалистического центра МВД Великобритании состояла из 12-ти человек.
В 95-ом году эта лаборатория насчитывала 130 человек. В 93-ем году в США была пос
троена Роквиллская лаборатория Министерства обороны с годовым бюджето
м в 10 миллионов долларов специально для идентификации останков погибших
военнослужащих, с использованием тех методов, которые были продемонстр
ированы нами на примере идентификации останков российского императора
. Ну, а в России, мы имеем следующее. В число государственных приоритетов э
то направление как не входило 10 лет назад, так и не входит сейчас. Спрос кол
оссальный, но удовлетворяется он лишь в малой степени. У нас этот вид эксп
ертизы не является обязательным. То есть мы имеем обязательные виды эксп
ертизы, которые следователь должен назначить и потребовать выполнить, а
этот Ц нет. Он считается слишком дорогостоящим, бюджетных денег на это я
кобы нет, поэтому назначать и выполнять такое исследование возможно тол
ько после того, как следователь изыщет на это средства. Этот вид эксперти
зы по-прежнему рассматривают как эксклюзивный. А может быть, элитарный. С
кажем, для останков императора, если найдётся спонсор, он может быть испо
льзован, а для простых граждан совсем не в каждом случае. И это очень печал
ьно.
Тем не менее, мы обладаем современными технологиями. К сожалению, на уров
не реализации сейчас это уже только западные технологии. Оборудование, к
онечно же, западное, реактивы соответствующего качества в подавляющем б
ольшинстве Ц оттуда же. Но руки наши, отечественные, и делаем мы вещи очен
ь сложные, и многие громкие дела, которые имеют социальный и общественны
й интерес, они на слуху не только в России. Это, скажем, идентификация жерт
в взрывов жилых домов в 99-ом году в Москве, идентификация останков генера
ла МВД Геннадия Николаевича Шпигуна, это помощь нашим украинским коллег
ам в идентификации журналиста Георгия Гонгадзе и ещё много таких экспер
тиз, которых сотни и тысячи, но которые не доходят до широкой прессы. Вообщ
е-то мы с зарубежными коллегами одинаковые задачи решаем, и часто делаем
это даже лучше, но вот, что называется, масштабы внедрения несравнимы. Нап
ример, для нас очень крупные были исследования по взрывам в Москве. Там бы
ло найдено на месте взрывов 200 трупов, 76 фрагментов тел и 26 человек числилос
ь пропавшими без вести. А вот, скажем, той самой Роквиллской лаборатории р
аботать сейчас приходится с 20-ю тысячами фрагментов, которые найдены при
взрывах Всемирного Торгового Центра в США 11 сентября. И при условии, что п
огибло там около 3 тысяч человек. Это сложнейшие задачи, но они решаются Ц
на сегодняшний день идентифицировано более тысячи человек.
А.Г. Давайте мы им хотя бы в этом завидовать не будем.
П.И. Я-то хочу сказать, что технически для нас это возможно, вопр
ос только в тех вложениях, которые общество делает для решения той или ин
ой задачи. И, конечно, эти методы должны служить не только для идентификац
ии останков, пусть даже исторически очень важных, ведь мы имеем насущные
проблемы каждый день.
А.Г. Спасибо огромное вам. У меня куча вопросов, вы на все ответи
ли. Я-то абсолютно убеждён, но я очень хочу выслушать критиков, по крайней
мере, той работы, которая в Екатеринбурге вами была проделана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115