Это рентгеновск
ая томография. Рентгеновские лучи под разными углами проходят через орг
анизм, измеряется рассеянное излучение, и с помощью решения так называем
ой обратной задачи можно восстановить расположение органов и их патоло
гии. Или, например, ядерно-магнитная томография. В постоянном и переменно
м поле оказывается человек, и, поворачивая его к направлению переменного
поля можно тоже восстановить расположение органов. Позитронно-эмиссио
нная томография. Человеку вводят вещество, которое испускает позитроны.
Позитроны аннигилируются электронами. Значит, возникают гамма-кванты, э
то гамма-излучение фиксируется, и можно восстановить то, что происходит
внутри. Но большинство этих методов дают морфологию. То есть, рентгеновс
кая томограмма фактически одна и та же для живого человека и умершего. Та
м видны органы.
Э.Г. Свежеумершего.
Ю.Г. Да, свежеумершего. А есть проблема другая Ц как увидеть не
только расположение органов, но и их функционирование. Вот в чём задача. С
кажем, позитронно-эмиссионная томография даёт такую возможность. Но каж
дая установка позитронно-эмиссионной томографии стоит порядка 5 миллио
нов долларов. И это, кроме того, инвазивная вещь Ц вам вводят в кровь что-т
о. Поэтому мы, занимаясь приёмом слабых сигналов, в частности из космоса, п
одумали о том, нельзя ли применить именно эти методы так называемого дис
танционного зондирования к человеку.
Э.Г. Причём пассивно.
Ю.Г. То есть, измерять те поля излучения, которые исходят от сам
ого человека и от его органов. И по пространственно-временному располож
ению этих полей по картинке восстановить, что же происходит с органами. И
это же страшно важно, потому что болезнь и патология, как правило, никогда
не приходят так сразу. Конечно, если вы попали там в аварию Ц это одно. А об
ычно сначала начинается некая дисфункция органов. То есть неправильное
функционирование. Это всё накапливается, и в конце концов приводит к пат
ологии.
Так вот, очень важно уже на самой ранней стадии определить, что данный орг
ан в своём функционировании отклоняется от своего динамического диапа
зона.
Э.Г. Меняется функциональный портрет.
А.Г. Простите, я вас перебью на секунду, потому что хочу всё-таки
от печки плясать. Мы ещё поговорим о том, как это можно использовать в мед
ицине. Но всё-таки, когда вы начинали эту работу, насколько было ясно, что ч
еловек является излучателем, какие именно поля он излучает, и какие сюрп
ризы ожидали вас в самом начале вашей работы?
Ю.Г. Как раз не всё было ясно. Во-первых, не было ясно, какую инфор
мацию эти поля излучений несут.
Э.Г. Мы знали, какие величины мерить.
Ю.Г. И это первое. Второе: можно ли это измерить? Может, они столь
слабые, что невозможно измерить? Два вопроса было сразу: можно ли измерит
ь? И нужно ли это? То есть, какую информацию, если можно измерить, можно полу
чить? Так что ответы на эти вопросы мы не знали. Хотя кое-что, конечно, было.
Термометр обычный использовался издревле, правильно. Но есть куча болез
ней, где в среднем температура человека не повышается, а где-то внутри ест
ь область повышенной температуры, например, рак. Так что найти трехмерно
е распределение температуры внутри человека Ц это проблема.
А.Г. Но всё-таки вернёмся к первой экспериментальной стадии. Т
о есть надо было измерить сверхслабые поля и излучения, надо было понять,
как это сделать…
Э.Г. Как это сделать не было проблемой. Но, когда Юрий Васильеви
ч меня пригласил в это дело…
Ю.Г. Я теоретик, он Ц экспериментатор.
Э.Г. Я Ц экспериментатор. И у меня интереса к биофизике не было.
У меня был интерес к биофизикам, моя жена биофизик. Это очень хорошо. А ког
да я подключился как экспериментатор, я очень был скептичен. Я уважал вел
иких учёных, но всё, за что я брался, я должен был мерить. Я должен был тратит
ь свою жизнь и включать своих сотрудников.
Поэтому всё началось с листка бумажки, и более того, это началось, я помню,
в пятницу, когда он меня в коридоре встретил и сказал: приди на некое совещ
ание. Это было решающее совещание, когда нужно было подготовить конкретн
ый план, что будем измерять. И в какие сроки. И я ещё подготовил бумажку Ц з
а какие деньги, потому что аппаратуру-то нужно было строить. Поэтому всё п
роисходило так: мы написали, какие физические поля и излучения мы собира
емся мерить. Причём всё было совершенно детерминировано. Мы собирались м
ерить только то, что мы можем мерить. То есть инфракрасное излучение. Мы зн
али, там будет картинка, что инфракрасное излучение вынь да положь. Тело с
комнатной температурой, это вынь да положь с квадратного сантиметра Ц д
есять милливатт, и мы должны были с определённой точностью…
Ю.Г. Человек как стоваттная лампочка излучает.
Э.Г. Да, да, светится. Вот если человека в абсолютно тёмную комна
ту ввести и сделать, чтобы глаза видели средний инфракрасный диапазон, м
ожно газету читать.
И это мы всё знали, это не есть наше открытие. Тут разговор шёл, с какой точн
остью нужно получить динамику температуры, чтобы углядеть какие-то особ
енности. Второе Ц это поверхность тела. Теперь радиотепловое излучение
. Это микроволновое тепловое излучение.
Оно выходит с глубины, это и сантиметровый диапазон, и миллиметровый диа
пазон. Мы все это положили на бумажку. Глубинное распыление температуры,
отражающее метаболизм.
Ю.Г. Если мы принимаем радиоизлучение на длине волны 20 сантиме
тров, то, значит, оно идёт с глубины, примерно, 3 сантиметра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115