Да, в его вселенной всё не так, всё сопротив
ляется привычному. Мы люди воспитанные и воспитуемые, и сначала доказыва
ли, что вот какой он советский писатель, и написали его портрет, как принят
о сегодня говорить, в этой парадигматике. Потом написали в парадигматике
«антисоветский». И правды нет ни в первом, ни во втором. Платоновский язык
«остраняет» и отстраняет и ту, и другую парадигматику. Сегодня царит все
общее равнодушие. Как было, так оно и осталось. Нужен социальный заказ общ
ества или литературной общественности на решение проблем наследия Пла
тонова, но их нет…
А.Г. Удивительно. Вообще в истории русской литературы есть так
ие фигуры умолчания. Когда Толстой затмевает Лескова, и затмевает не про
сто, а совсем, как будто Лескова и нет. Когда Достоевский становится детск
им писателем по сути дела, писателем для юношества, забывая, что это тоже т
радиция определённая. Тот же самый случай с Платоновым. Умолчание Ц это
лучшее, самое лёгкое, что можно сказать.
Н.К. Самое лёгкое.
Е.Я. Это притом, что формально он ведь вписан в плеяду классико
в Ц так сказать, однозначно. И в школе его, как говорится, «проходят». Но ур
овень понимания, конечно, оставляет желать лучшего. Поэтому одно дело Ц
количественная сторона наследия, которое мы ещё не можем себе представи
ть адекватно, а другое дело Ц качественная: например, «Котлован», входит
в школьную программу 11-го класса, но как эту повесть трактуют?..
А.Г. Он входит в школьную программу?
Е.Я. Конечно.
Н.К. Это ужас, как ввели…
Е.Я. Да уж, трактуют как могут: как антиутопическую, антитотали
тарную, какую-то гротескно-сатирическую Ц нечто вроде антипода «Подня
той целине» Шолохова, примерно так.
Н.К. Почему антипод?
Е.Я. И не то чтобы это совсем уж неверно Ц а просто этого недост
аточно. Мне кажется, методическая «неудача» состоит в том, что выбираетс
я неверный, что ли, «заход» на прозу Платонова Ц по инерции; это, кстати, су
дьба многих писателей двадцатого века, когда к ним подходят по инерции в
ека девятнадцатого: например, игнорируют специфику языка. Но в случае с П
латоновым такое игнорирование Ц когда пытаются читать «сквозь» язык
Ц приводит Бог знает к чему. Потому что, как давно уже было сказано, язык
Ц это, в принципе, главный герой Платонова.
А.Г. Традиция читать Платонова сквозь язык, она ведь тоже вмест
е с ним родилась. Я ведь читал редактуры профессиональных редакторов изд
ательства, когда правили язык Платонова, выражая абсолютное непонимани
е того, что ж происходит там, отрицание материи, через которую этот космос
строится. Конечно, оно тянется и до сих…
Е.Я. Да, и я встречал и встречаю два диаметрально противоположн
ых отношения к Платонову. Читатель либо сразу «принимает» его язык, в нег
о, так сказать, «впадает» и принимает его безоговорочно Ц и тогда ему даж
е неважно, о чём Платонов пишет, это вообще второй вопрос: важно, как, что он
пишет. Или же Ц совершенно другой, противоположный подход: язык этот на д
ух не переносится, возникает этакое негодующее отношение к «юродивому»
писателю. Между прочим, есть характерный и очень показательный пример.
Одним из тех, кто выразил, и очень ярко, такое негодующее отношение, был бо
льшой «знаток» литературы товарищ Сталин. Напомню историю с повестью «В
прок» (1931 г.), когда Сталин оставил множество пометок на полях журнала, где о
на опубликована. «Это не русский, а какой-то тарабарский язык», Ц пишет С
талин. Он там пишет ещё и много другого: например, что автор повести Ц дур
ак, пошляк, балаганщик, подлец, болван и пр., и пр. Такие вот пометочки. Но ещё
бы ему не обидеться (имею в виду Сталина), когда, допустим, Платонов одного
из персонажей этой повести называет «главарём района сплошной коллект
ивизации». Притом что фамилию ему даёт Ц «товарищ Упоев». Однако, между п
рочим, персонаж это отнюдь не сатирический. По двум деталям (если не читал
повесть) можно заключить, что это человек, подвергающийся осмеянию. А на с
амом деле Ц нет.
А.Г. У него в принципе нет таких персонажей.
Е.Я. Да, однозначно сатирических Ц нет, конечно. И, кстати, в это
й повести писатель сам объяснил, что язык вовсе не безразличен к жизни. Пр
осто приведу цитату Ц довольно длинную. Об отношениях между народом и в
ластью в сфере языка.
Платонов пишет: «Зажиточные, ставшие бюрократическим активом, так офици
ально-косноязычно приучили народ думать и говорить, что иная фраза бедн
яка, выражающая искренние чувства, звучала почти иронически. Слушая, мож
но было подумать, что деревня населена издевающимися подкулачниками, а н
а самом деле это были бедняки, завтрашние строители новой великой истори
и, говорящие свои мысли на чужом, двусмысленном, кулацко-бюрократическо
м языке». Вот Ц язык, который, так сказать, всё вбирает, и это естественно. Я
зык Ц это сама жизнь, и в нём всё проявляется. У Платонова ровно так.
Причём, не надо думать, что вот языковые «эксперименты» Платонова возник
ают только как реакция на формирующуюся тоталитарную систему 30-х годов. О
тнюдь. Это изначальная установка: она возникает, как только Платонов фор
мируется как зрелый писатель Ц где-то так к середине 20-х годов, наверное,
да, 26-й год. И «странный» его язык охватывает не только политическую сферу.
Вот, допустим, начало повести «Котлован» Ц школьникам оно известно, но о
ни мимо него часто проходят: «В день тридцатилетия личной жизни Вощеву д
али расчёт с небольшого механического завода, где он добывал средства дл
я своего существования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115