Для нас с Джимом этот долг, само собой
разумеется, священен.
- А также священно это удовольствие, - вставил Арагх. В его
золотистых глазах блеснула искорка злой веселости. Брайен игнорировал его.
- А что до лучников, - невозмутимо продолжал рыцарь, - то мы сумеем
пополнить наши отряды, как только все войска соберутся на земле Франции.
Эти сборы привлекут много достойных людей. Лучшие рыцари не упустят такую
возможность; придут и вольные люди, и умелые арбалетчики, и конные
латники, и лучники, которым их лорды дали волю, чтобы они сражались там,
где пожелают сами. Лучшие воины прибудут во Францию только потому, что они
действительно лучшие и не могут упустить возможности занять среди прочих
подобающее им место.
- Я знаю, всегда были люди, которые жили за счет войны и грабежа, -
заговорил Дэффид, - но я не знаю ни одного человека - рыцари тут не в
счет, - кто бы захотел заниматься этой кровавой работой только из
удовольствия.
- Это не удовольствие, это - рыцарское и мужское достоинство, -
пояснил Брайен. - Неужели лучший арбалетчик Генуи будет спокойно сидеть
дома, когда тот, кто куда менее искушен, чем он, будет совершать великие
подвиги и заслужит таким образом славу лучшего? Как я уже говорил, там
соберутся многие. Не сомневаюсь, не все будут хороши. Но тем не менее
лучшие будут именно во Франции.
- Ты думаешь? - спросил Дэффид, играя ножом для мяса, лежавшим возле
его тарелки.
- Я видел это собственными глазами, - ответил Брайен. - Правда, таких
войн, как эта, на моей памяти еще не случалось. Но, как ты и сам мог бы
увидеть, лучшие из лучших лучники со всех концов страны придут во Францию.
- Мне доводилось участвовать в кое-каких состязаниях стрелков из
лука, - сообщил Дэффид, так и не выпуская нож. - Ты говоришь, что там
будут стрелки и из луков, и из арбалетов, да еще и самые достойные и
искусные?
- Да что ты уши развесил? - сердито сказала Даниель Дэффиду. - Он же
просто подначивает тебя! Ты вбил себе в голову, что лучше тебя лучника на
свете нет, и мгновенно заводишься, как только заходит речь о том, что есть
кто-то искуснее тебя.
Дэффид отшвырнул нож, поднял голову и улыбнулся Даниель.
- Поистине, моя золотая птичка, ты знаешь меня слишком хорошо. Меня и
в самом деле легко соблазнить такими вещами.
Он протянул здоровую руку и принялся перебирать мягкие светлые
завитки на ее затылке.
- Не беспокойся, я сама за тебя устою перед любым искушением, -
сказала она. - И заруби себе на носу: так будет всегда.
- Простите меня, госпожа, - смиренно произнес Брайен. - Я
действительно пытался ввести вашего мужа в искушение. Но признаюсь,
попытка оказалась неудачной, и я молю вас о прощении.
- Право, не стоит, сэр Брайен, - быстро сказал Дэффид. - Не так ли,
Даниель?
- Конечно, так, - ответила Даниель, но интонация не слишком
соответствовала словам.
Больше за столом не было сказано ни слова о войне. Люди отяжелели от
обильного угощения, да и солнце клонилось к закату, - словом, празднику
пришел конец. Джим и Энджи уже привыкли к тому, что в этом мире было
принято укладываться спать, как только заходит солнце, а на рассвете
вскакивать, как по тревоге. Вяло обмениваясь репликами, лорд и леди де
Маленконтри-и-Ривероук поднялись в спальню, и тут Энджи сообщила такое,
что с Джима сон как рукой сняло.
- Ты знаешь, она беременна, - сказала Энджи.
Джим как раз стягивал через голову нижнюю рубаху. Он так и замер.
- Что? - переспросил он.
- Я же сказала: Даниель беременна, - повторила Энджи, четко
выговаривая каждое слово.
Джим вернулся к своему туалету.
- Тогда не думаю, что Брайен имеет хоть один шанс заполучить его, -
сказал Джим. - Ну конечно, он не собирается покинуть жену, которая ждет
ребенка.
Энджи выдала и вторую, столь же неожиданную новость:
- Он не знает.
Джим ошарашенно уставился на жену.
Затем он переспросил:
- Дэффид не знает, что его жена беременна?
- Да, именно это я и сказала, - ответила Энджи.
- А почему она ничего не сказала ему? - задумался Джим. - Разве так
дела делаются?
- И так тоже, - ответила Энджи.
Джим уже разделся и залез под горку шкур, осторожно наблюдая за своей
женой. Он хорошо знал ее. Сейчас она то ли была крайне недовольна чем-то,
то ли переживала о ком-то или о чем-то. Чутье подсказывало Джиму, что
Энджи разгневана.
На этот случай у Джима была припасена одна хитрость: говорить с женой
следовало так, чтобы она по крайней мере не могла понять, на чьей он
стороне. Ну и, конечно, ему следовало как можно быстрее установить, что
именно в этой запутанной ситуации вызвало ее гнев. Тут как нельзя лучше
было бы спокойно, но осторожно расспросить ее, однако даже самая невинная
беседа сейчас была подобна прогулке по минному полю. Любой вопрос мог
выйти Джиму боком.
- Так почему же он не знает? - спросил Джим.
- Потому что она не сказала ему! - огрызнулась Энджи.
Она, похоже, ничуть не спешит лечь спать; ей вдруг пришла в голову
мысль расчесать волосы. Прежний барон де Маленконтри владел множеством
предметов роскоши; одним из них было зеркало. Супруги перетащили его в
спальню и поставили перед ним кресло, в которое и уселась сейчас Энджи.
Она не отрывала глаз от своего отражения, резкими и злыми движениями
расчесывая свои волосы.
- Да нет, - улыбнулся Джим. - Почему она ничего не сказала ему?
- По-моему, это и так ясно, - ответила Энджи зеркалу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178