В от-
вет на его заигрывания я нанес ему визит, и теперь мы с ним в прекрасных
отношениях.
- Ну, что ж, пусть придет, если ему хочется. Буду рада его видеть.
- Великолепно! Благодарю тебя, милочка! Я завтра же его приведу. Не-
чего и говорить, что Поль постоянно просит передать тебе привет, шлет
наилучшие пожелания и интересуется нашей дочкой. Ему очень хочется пос-
мотреть на нее.
Несмотря на все мужественные решения, у нее защемило сердце. Все же
она пересилила себя.
- Поблагодари его от меня.
Андермат сказал:
- Он все беспокоился, не забыли ли мы сообщить о его женитьбе. Я ска-
зал, что ты уже знаешь, и он несколько раз спрашивал, как ты на это
смотришь.
Христиана напрягла всю свою волю и тихо сказала:
- Передай ему, что я вполне его одобряю.
Вильям продолжал терзать ее:
- И еще ему очень хочется знать, как мы назовем нашу дочку. Я сказал,
что мы еще не решили, Маргарита или Женевьева.
- Я передумала, - сказала она. - Я хочу назвать ее Арлеттой.
Когда-то, в первые дни беременности, они с Полем обсуждали, как наз-
вать будущего ребенка, и решили, если родится девочка, назвать ее Марга-
ритой или Женевьевой, но теперь Христиана не могла больше слышать эти
имена.
Вильям Андермат повторил за нею:
- Арлетта... Арлетта... Что ж, очень мило. Ты права. Но мне хотелось
бы назвать ее Христианой, как тебя. Мое любимое имя... Христиана!
Она тяжело вздохнула.
- Ах, нет! Имя распятого - символ страданий.
Андермат покраснел: такое сопоставление не приходило ему в голову; он
торопливо поднялся и сказал:
- Ну, что ж, Арлетта - красивое имя. До свидания, дорогая.
Когда он ушел, Христиана позвала кормилицу и велела, чтобы колыбель
ребенка поставили у ее постели.
Когда легкую, зыбкую колыбель с пологом на согнутом медном пруте, по-
хожую на зыбкую лодочку с белым парусом, поставили у широкой кровати,
мать протянула руку и, дотронувшись до уснувшего ребенка, прошептала:
- Бай, бай, моя маленькая. Никто никогда не будет любить тебя так,
как я!
Следующие дни она провела в тихой грусти, много думая, закаляясь ду-
шой в одинокой скорби, чтобы мужественно вернуться к жизни через нес-
колько недель И теперь главным ее занятием было смотреть на свою дочку:
она все пыталась уловить первый луч сознания в ее глазках, но пока виде-
ла только два голубоватых кружочка, неизменно обращенные к светлому
квадрату окна.
И сколько раз с глубокой печалью думала она о том, что мысль, еще
спящая, проглянет в этих глазках и они увидят мир таким, каким его виде-
ла она сама: сквозь радужную дымку иллюзий и мечтаний, которые опьяняют
счастьем и доверчивой радостью молодую женскую душу. Глаза ее будут лю-
бить все то, что любила мать, - чудесные ясные дни, цветы, леса и людей
тоже, на свое горе. Они полюбят одного человека среди всех людей. Они
будут любить Будут носить в себе знакомый дорогой образ; вдали от него
будут видеть его вновь и вновь, будут загораться, увидев его близ себя.
А потом... потом они научатся плакать. Слезы, жгучие слезы потекут по
этим щечкам. И эти еще тусклые глазки, которые будут тогда синими, ста-
нут неузнаваемыми от страданий обманутой любви, заволокутся слезами тос-
ки и отчаяния.
И она с безумной, страстной нежностью целовала свою дочь.
- Не люби, не люби никого, кроме меня, моя маленькая.
Но вот настал день, когда профессор Ма-Руссель, навещавший ее каждое
утро, объявил:
- Ну, что ж, можно вам сегодня встать ненадолго.
Когда врач ушел, Андермат сказал жене:
- Как жаль, что ты еще не совсем поправилась! У нас сегодня в инсти-
туте гимнастики будет интереснейший опыт. Доктор Латон сотворил настоя-
щее чудо: излечил папашу Кловиса своей механизированной гимнастикой.
Представь себе, безногий-то ходит теперь, как здоровый! Улучшение замет-
но с каждым сеансом.
Христиана спросила, чтобы доставить ему удовольствие:
- Так у вас сегодня публичный сеанс?
- И да и нет. Мы пригласим только докторов и коекого из наших друзей.
- В котором часу это будет?
- В три часа.
- Господин Бретиньи приглашен?
- Ну конечно. Он обещал прийти. Все правление будет присутствовать.
Для медиков это очень любопытный опыт.
- Знаешь, - сказала она, - я в это время как раз встану и могла бы
принять господина Бретиньи. Попроси его навестить меня. Он составит мне
компанию, пока вы все будете заняты этим опытом.
- Хорошо, дорогая.
- А ты не забудешь?
- Нет, нет, будь покойна.
И Андермат ушел собирать зрителей.
Когда-то Ориоли ловко надули его своей комедией исцеления паралитика,
а теперь он вел ту же игру, пользуясь легковерием больных, жаждущих чу-
дес от всяких новых методов лечения, и говорил об этом исцелении так
часто, с таким пылом и убежденностью, что и сам уже не разбирался, верит
он в это или не верит.
К трем часам все, кого ему удалось залучить, собрались у дверей ван-
ного заведения, поджидая Кловиса. Старик приплелся наконец, опираясь на
две палки, все еще волоча ноги, и учтиво кланялся направо и налево.
За Кловисом следовали оба Ориоля и обе девушки. Поль и Гонтран сопро-
вождали своих невест.
Доктор Латон, беседуя с Андерматом и доктором Онора, поджидал публику
в большом зале, оснащенном приборами на шарнирах.
Как только он увидел папашу Кловиса, на его бритых губах засияла ра-
достная улыбка.
- Ну как? Как мы чувствуем себя сегодня? - а спросил он.
- Идет дело, идет!
Пришли Петрюс Мартель и Сен-Ландри: им тоже хотелось посмотреть. Пер-
вый уверовал, второй сомневался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87