Его красота, которая соблазнила меня, те
перь казалась чудесной. Он как ни в чем не бывало прошел через жидкий суп в
оздуха на трескучем морозе, избиваемый ветром и обжигаемый болью. Теперь
, когда я обо всем узнала, все, что было связано с Адамом, заряжалось его без
оглядной и спокойной храбростью. Когда он задумчиво смотрел на меня или
прикасался ко мне, я не могла отделаться от мысли, что являюсь предметом с
трасти, чтобы завоевать который ему пришлось рискнуть собой. И я хотела б
ыть завоеванной Ч в самом деле. Я хотела, чтобы меня захватили штурмом. Мн
е нравилось, когда он делает больно, нравилось сопротивляться, а потом сд
аваться. Но что потом, когда я буду полностью нанесена на карту и объявлен
а покоренной? Что тогда будет со мной? Бредя по серой снежной каше к взятой
на время машине всего за шесть дней до нашей свадьбы, я не могла не удивля
ться, как вообще могла прежде жить без одержимости Адама.
Ч Вот мы и пришли.
Машина оказалась древним черным «ровером» с мягкими кожаными сиденьям
и и симпатичной приборной доской под орех. Внутри пахло сигаретами. Адам
открыл мне дверь, а потом сел за руль с таким видом, словно автомобиль прин
адлежал ему. Он включил зажигание и влился в поток машин, характерный для
субботнего утра.
Ч Куда мы едем?
Ч Просто на запад Шеффилда, в Пик-дистрикт.
Ч Это что, волшебное, таинственное путешествие?
Ч Навестить моего отца.

* * *

Дом был величественным и одновременно холодным, открытым из-за своего р
асположения в низине всем ветрам. Он был, думала я, безусловно, красивым, н
о сегодня мне хотелось уюта, а не суровой простоты. Адам остановил машину
возле дома, рядом с ветхими надворными постройками. В воздухе медленно к
ружились крупные снежинки. Я ожидала, что откуда-нибудь выбежит собака и
начнет на нас лаять или появится старый слуга, чтобы встретить нас. Но нас
никто не встретил, и у меня возникло тревожное впечатление, что в доме воо
бще никого нет.
Ч Он нас ждет?
Ч Нет.
Ч Адам, а он вообще знает о нас?
Ч Нет, поэтому-то мы и здесь.
Он поднялся к двойной передней двери, тихо постучался и открыл ее.
Внутри было холодно и довольно темно. Прихожая представляла собой непри
ветливый квадрат полированного паркета с дедовскими напольными часами
в углу. Адам взял меня за локоть и провел в гостиную, полную старых дивано
в и кресел. В конце комнаты виднелся камин, в котором, казалось, уже многие
годы не разводили огонь. Я плотнее запахнула пальто. Адам снял с себя шарф
и обвязал мне шею.
Ч Мы здесь не задержимся, дорогая, Ч сказал он.
Холодная кухня с каменным полом и отделанная деревом тоже была пуста, хо
тя на столе стояла тарелка с крошками и лежал нож. Столовая явно была одно
й из тех комнат, которыми пользуются раз в год. На круглом полированном ст
оле и на строгом комоде красного дерева стояли новенькие свечи.
Ч Ты здесь вырос? Ч спросила я, поскольку не могла представить, что в это
м доме когда-либо играли дети.
Адам кивнул и указал на черно-белую фотографию, стоявшую на каминной дос
ке. Мужчина в мундире, женщина в платье и ребенок между ними стояли возле д
ома. Все выглядели хмурыми и официальными. Родители намного старше, чем я
ожидала.
Ч Это ты? Ч Я взяла фотографию в руки и поднесла ее к свету, чтобы лучше р
азглядеть. Ему, должно быть, было лет девять, темные волосы и нахмуренные б
рови. Руки матери покоятся на его упрямых плечах. Ч Ты совсем не изменилс
я, Адам, я бы тебя все равно узнала. Какая красивая была у тебя мама.
Ч Да. Она была красивой.
Наверху все комнаты были изолированными, все односпальные кровати были
разобраны, подушки взбиты. На каждом подоконнике стояли букеты, сделанны
е из давным-давно засохших цветов.
Ч Где была твоя комната? Ч спросила я.
Ч Здесь.
Я осмотрелась: белые стены, желтое со сборками покрывало на кровати, пуст
ой платяной шкаф, картина с унылым пейзажем, маленькое удобное зеркало.
Ч Но тебя здесь совсем нет, Ч сказала я. Ч Ни одного следа от тебя. Ч На
лице Адама появилось легкое раздражение. Ч Когда ты уехал отсюда?
Ч Ты имеешь в виду навсегда? Думаю, в пятнадцать лет, хотя меня отправили
в школу, когда мне было шесть.
Ч А куда ты поехал, когда тебе исполнилось пятнадцать?
Ч То туда, то сюда.
Я начала понимать, что прямыми вопросами от Адама было сложно добиться и
нформации.
Мы вошли в комнату, которая, как сообщил Адам, принадлежала матери. На стен
е висел ее портрет, и Ч странная деталь Ч рядом с засохшими цветами была
аккуратно выложена пара шелковых перчаток.
Ч Твой отец ее сильно любил? Ч спросила я Адама.
Он немного странно посмотрел на меня.
Ч Нет, не думаю. Смотри, вот и он.
Я подошла к окну, где стоял Адам. Очень старый мужчина шел по саду в сторон
у дома. Его седые волосы покрывал снег, плечи тоже белели снегом. На нем не
было пальто. Он выглядел таким худым, что казался прозрачным, однако спин
у держал довольно прямо. У него в руке была палка, но похоже, он пользуется
ею, чтобы разгонять белок, которые метались по ветвям старых буков.
Ч Сколько отцу лет, Адам?
Ч Около восьмидесяти. Я был поздним ребенком. Моей самой младшей сестре
было шестнадцать, когда я родился.

* * *

Отец Адама Ч полковник Таллис, как он велел мне себя называть, Ч показал
ся мне тревожно-древним. Его кожа была бледной и тонкой. На руках проступи
ли старческие пятна. Глаза, поразительно голубые, как у Адама, были мутным
и. Брюки висели на тощем теле. Он, казалось, нисколько не удивился, увидев н
ас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99