— воскликнул Мирас. Омар кивнул.
Тут откуда-то из-за угла на площадку вышел невысокий плотный человек средних лет, русский по национальности.
— Меня зовут Иван Иванович Изотов,— он говорил по-казахски хорошо, без акцента,— я начальник смены этажа.
Иван Иванович провел их по пещере, затем они завернули за угол, перед ними открылась дверь в очередной кабинет — столы, стулья, телефон, стенгазета,— настоящая канцелярия. Изотов усадил гостей, доложил о суточной продукции своей смены, о соцсоревновании: сколько раз победили, сколько раз оказались побежденными; предложил осмотреть шахту своими глазами, ведь, как говорят казахи, сухая ложка рот дерет, улыбнулся и встал с места. «Веди к конвейеру!» — велел Омар. В центре штрека лежали железные рельсы, по обе стороны деревянный «тротуар» из теса; прошли по нему, попали в забой. В забое лежало огромное железное корыто длиной до ста метров, настоящие ясли в конюшне. Изотов шел первым, остановился возле корыта, весь вид его говорил о предстоящей торжественной церемонии, голубые глаза улыбались и блестели. Когда гости подошли ближе и встали в ожидании, он коснулся ладонью железных яслей и взволнованно произнес: «Ой вы, милые мои!» Потом позвал: «Жексен!» В глубине забоя был полумрак, и вдруг, мигая, по очереди загорелись неоновые лампы, из-за невидимого поворота вышел какой-то великан, но раньше него самого до гостей доползла качающаяся огромная тень, она нависла над головой Мамыржана, словно птица Феникс. Мамыржана закружило, затошнило, он мучился,
как степной казах, впервые вступивший на палубу корабля; но когда тень накрыла их полностью и пошла дальше, великан моментально уменьшился — человек как человек, только голова точно котел, широколицый, с мощной спиной, не низок и не высок, обыкновенный крепкий молодой мужчина. Увидев Омара, он обрадовался и засмеялся звонко, как ребенок.
— Ассаламалейкум, Омар-ага!
Омар тоже, казалось, обрадовался:
— Как дела, Жексен?
— Неплохо, ага, слава богу! — Жексен не поздоровался с остальными, не обратил на них никакого внимания.
— Ну, Жексен, показывай свое умение! — сказал Омар.
Тот подошел к какому-то ящику, высотой по пояс человеку, нажал кнопку, что-то крутанул. Ящик завыл, как печная труба в буран.
— Назад! — крикнул Жексен.
Гости отступили, спрятались в небольшой выемке; через несколько мгновений ухнуло, словно взорвалась бомба, напротив стал раскачиваться огромный камень и, оставив после себя пустоту величиной с дом, свалился вниз; тут зашевелились две железные двухметровые руки и притянули упавший камень к себе в объятия. Железное корыто — конвейер — начало тихо поскрипывать, вибрировать, в него падали и падали большие и малые камни. Через пять-шесть минут опять раздался взрыв, на расстоянии пятидесяти метров снова отломилась огромная каменная стена, снова железные руки стали собирать падающие камни и высыпать их в железное корыто; через пять минут снова все повторилось. Люди, собравшиеся в подземелье, притихли и любовались его чудесами.
Мамыржану стало спокойнее, волнение отступило, душа понемногу возвращалась на место. Еще утром слово «шахта» было для него равнозначно слову «ад», шахтер представлялся несчастным чумазым существом, в грязи и масле, теперь же он видел перед собой целый подземный мир, ничуть не хуже того, что наверху, яркий свет, чистота... Железное корыто грохотало и тряслось; привыкнув к его равномерному шуму, уставший от нервного перенапряжения, Мамыржан начал было дремать, но тут машина резко остановилась, и в забое наступила тишина. Мамыржан очнулся. Изотов сказал: «Видели, каких-нибудь сорок минут, а сколько руды готово!» Мамыржан
заметил, что Изотов раскраснелся и покашливал, будто готовился произнести торжественную речь. «Товарищи,— сказал Изотов,— вы только что были свидетелями трех взрывов. Они необычны. Это особые взрывы, без взрывчатки. Взрывы при помощи обыкновенного воздуха. Вы видите эту машину,— он показал на железное корыто,— используя силу вибрации и собственный вес руды, она размельчает руду. Раньше мы делали это вручную, молотком, затрачивали массу времени, расходовали много металла. Машина, которую вы видите перед собой,— оригинальной конструкции, ее сделали собственными руками рабочие нашей шахты; машин такой конструкции пока не существует не только в Советском Союзе, но и во всем мире. С тех пор как мы стали ее использовать, в каждом забое работает лишь один шахтер. Вот Жексен, например, один выполняет работу ста шахтеров.— Изотов вдруг нахохлился, словно петух, победивший в бою, свысока оглядел присутствующих и перешел к главному:— Товарищи! Автор нашей уникальной выбрационной машины— Омар Балапанович! И это я сообщаю вам с гордостью!»— последние слова он сказал по-русски. Небольшая группа, слушавшая его, захлопала в ладоши: вот те на, оказывается, не просто руководитель, а руководитель- изобретатель! А Изотов и Оразхан так надулись от важности, словно это они, а не Омар, стоявший здесь же, весело улыбаясь, изобрели чудо-машину...
У Мамыржана — в который раз за этот день—были близки слезы. От волнения перехватило горло. Ему показалось, что Омар излучает божественное сияние; он сказал про себя: хороший мой Омаржан! И первыми словами, произнесенными им за сегодняшний день, были: «Дорогой мой Омеке!» — он подошел к Омару и громко чмокнул его в обе щеки.
В этот момент он почувствовал, что честен, что по- настоящему прав, по-настоящему восторжен: и слова, и объятия, и поцелуи были искренни и естественны. Омара не покоробил его порыв, он все понял, он не принял слова Мамыржана как грубую лесть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164