..
Переговариваясь таким образом, фальшиво и натужно, проследовали они
из вестибюля (мимо неприязненно закаменевшего унтера) вглубь укрепрайона,
в длинный кремовый коридор, пустой, стерильно чистый, голый, припахивающий
больницей (валерьянка, лизол, слегка подгоревшая кашка), а затем через
ниоткуда вдруг взявшуюся в гладкой стене дверь - в другой кремовый
коридор, не отличимый от первого, и Ванечка, неслышимый и даже почти можно
сказать невидимый (как и надлежит настоящему ниндзя-невидимке), следовал в
почтительном отдалении с постным личиком конфидента и приживалы, а в
третьем коридоре возник вдруг перед ними и молча присоединился длинный и
длиннолицый человек в синем хирургическом халате задом-наперед,
представленный без всякой помпы как "доктор Бур-мур-мур-шин", но из под
халата виднелись у этого доктора бриджи с полковничьим кантом и зеркальные
форменные штиблеты...
Все было плохо, плохо, тревожно, фальшиво, Ванечка прикрывал тылы, но
не с тылу грозила беда, а непонятно откуда... натужная болтовня
генерала... неприкрытое неудовольствие в желтых глазах длинного доктора...
и этот странный шум, на самом краю слышимости, словно предобморочный звон
в ушах - то ли танцы где-то за тремя стенами происходили, то ли работал
машинный зал, то ли толпа статистов на какой-то угрюмо-безумной сцене
твердила, шептала, бормотала, временами вскрикивала: "О чем говорить,
когда не о чем говорить"... И он понял вдруг, почему генерал Малныч,
человек скорее молчаливый и уж отнюдь не светский, болтает непрерывно и
какие-то пустяки: генерал находился в состоянии крайнего нервного
напряжения и, видимо, тщился как-то заглушить этот фоновый, но явственный
шум. (Так нервные домочадцы, принимая уважаемого гостя, тщатся заглушить
собою жуткие мычания домашнего дауна из соседней комнатенки.)
- А где же обещанная вами военная помощь, генерал? - спросил он,
чтобы прервать этот натужный и неестественный поток словес.
- Какая помощь? - генерал прекрасно понял, о какой помощи спрашивает
его Хозяин, и откровенно заметался, не находя готового ответа и не зная
что сказать.
- Обещали же БТР навстречу выслать. Ай-яй-яй, хорошо, что миром все
обошлось...
- Да... Бэтээр... Разумеется. Но представьте себе...
- Дисциплинка, - подал вдруг голос длиннолицый доктор и уставился на
Хозяина желтыми круглыми глазами кота. Этакого помойного непредсказуемого
кошкана, - бойца и вора.
- Вот как? - вежливо сказал ему Хозяин.
- Дисциплинка у нас ни к черту здесь, господин Красногоров. Какие уж
тут бэтээры. Водогреи работают, и на том спасибо.
Хозяин счел необходимым внимательно посмотреть на него и провозгласил
(из неисчерпаемого репертуара Кузьмы Иваныча):
- "Комбат пешком не ходит - берет с собой бэтээр или зампотеха".
- Вот именно, - с готовностью подтвердил помойный кошкан, ничего, как
видно, не поняв, а генерал Малныч торопливо предложил: "Сюда, прошу вас" и
простер белую свою, холеную длань в сторону отъехавшей вбок дверцы лифта,
а бесшумный Ванечка вообще ничего не сказал, но неуловимым движением
скользнул между ними всеми и оказался в незнакомом и замкнутом помещении
первым.
В лифте пахло уже не больницей, а казармой. Сапогами. Ружейным
маслом. Суконной безнадегой всеобщей воинской повинности.
Все молчали. Он боролся с навалившейся вдруг клаустрофобией и сквозь
прижмуренные веки следил за генералом. В сущности, это был совершенно ему
не знакомый и мало приятный человек. Встречались несколько раз. Говорили о
медицине. Виконт помыкал им как холопом. Считал ослом и солдафоном. Но
почему-то продолжал держать при себе. Для пользы дела. Виконт всегда был
великим и безусловным адептом Пользы Дела...
Генерал Малныч временно перестал говорить, но губы его продолжали
шевелиться, а взгляд остекленел. Он был - далеко отсюда. Он словно бы
объявил себе антракт и теперь то ли отдыхал, то ли сочинял текст для
второго действия. Длиннолицый доктор посапывал волосатым носом. От него
мощно и неодолимо несло табачищем. Ванечка стоял индифферентно. Интересно,
что ВАНЕЧКА думает о ситуации?
(Он вдруг вспомнил, как однажды, находясь в раздражении, сказал ему
сварливо: "Интересно, что ты испытываешь, зная, что любого человека можешь
убить сию же секунду..." Ванечку эта фраза задела совершенно необъяснимо и
почему-то весьма болезненно: "А вы что испытываете, когда знаете, что
любому человеку можете дать по рылу? И вообще - жизнь ему покалечить?" "Я
не могу - любому" "И я не могу - любого" "И потом, я всегда думаю о
последствиях" "А я тоже всегда думаю о последствиях..." Он тут же сложил
оружие и самым смиренным образом принес свои извинения. Замечательный
получился разговорчик. Ванечка наверняка его уже не помнит. Он - злой
парнишка с короткой памятью добряка...)
Они вышли из лифта и оказались в кремовом тупичке с затхлым воздухом
жилконторы. Дверь там была, закрытая плотно, а рядом с дверью - стул, а на
стуле развалившийся (длинные ноги - далеко вперед) унтер в десантной форме
и, разумеется, с усами. Увидевши начальство, он вскочил с грохотом и
принял уставное положение, но, что хоть и мельком, но поразило, - ел
глазами он вовсе не генерала Малныча и уж конечно не господина возможного
президента, а этого самого желтоглазого доктора Дыр-бур-шихина, который
вдруг выдвинулся из-за спин, оказался впереди всех и буркнул унтеру что-то
отрывистое, что-то вроде:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130