Шестое дело легло в папку, как патрон в обойму - туго, ловко и на
свое место. Опять Ленинград, опять не зима, опять мужчина... Опять
органавт. Хотя настоящим сексотом назвать его было, пожалуй, нельзя. Он
был ПРИХОДЯЩИЙ.
(В сорок девятом, во время и во имя борьбы с язвой космополитизма
вызвали его куда следует и по-доброму предложили сказать что положено по
поводу одного видного литературоведа. Не грозили, кулаком не стучали, тем
более уж - не пытали ни в коей мере, просто попросили, как нормального
советского человека, как гражданина, как исконного коренного русака,
наконец. А он - только что женился на красивой, на молоденькой, только что
квартиру хорошую получил, в центре, только что на сталинскую его
выдвинули... Сказал. Всего-то и сказал: вместо НЕТ - ДА. Делов! Но всю
жизнь потом, бедняга, мучался. Сказанное им ДА и в ход-то не пошло:
литературовед, как у поэта сказано, "возьми и перекинься башкою в лебеду"
еще до окончания следствия, но подписанная бумага - осталась. И он это
знал и помнил. И они знали, что он знает. И когда нужна бывала от него
КОНСУЛЬТАЦИЯ, - обращались. И отказа от него не было. Потому что сильнее
страха зверя нет. Один раз он, правда, взбрыкнул - взял да и возвысил свой
голос в защиту тунеядца Бродского. Но сразу же, на другой день уже, -
притих. Погас, замолчал, прижал уши. И немедленно уехал в Болгарию, на
конгресс прогрессивных деятелей искусства. "Почти не одеваясь". И Господь
с ним, не мне его судить.)

Статистики прибавилось, и я уже прокручивал в мозгу совершенно
идиотскую очередную "закономерность" - из шести жертв трое имеют фамилии,
начинающиеся на КА и оканчивающиеся на ИН, причем КАманИН это псевдоним, а
настоящая его фамилия была КАрамазИН, а Гугнюк взял себе фамилию отчима,
отец же у него был - КАлабахИН, - я прокручивал эти данные, вспоминая
читанное ранее по поводу магической лингвистики, теории заклинаний и
прочей косноязычной самиздатовской ерунды, как вдруг натолкнулся в описи
материалов, приложенных к делу Каманина, на фамилию "Красногоров". Среди
прочих бумаг, заляпанных кровавой размазней, обнаружились две позиции,
исключительно важные: машинописная копия романа Станислава Красногорова
"Счастливый мальчик" и незаконченная рецензия мертвеца Каманина на этот
роман, где сочинению пелась хвала и предлагалось автора немедленно принять
в Союз Писателей и уж во всяком случае - в декабре послать в Бомбей на
встречу молодых писателей Евразии.
Я забегал, как ошпаренный таракан.
Несколько дней было убито на запросы, телефонные звонки, личные
встречи и листание архивных папок. Основательно добавило мне путаницы, что
в Питере оказался еще один С. Красногоров, журналист, регулярно
пописывающий на морально-воспитательные темы, однако, романа "Счастливый
мальчик" он не писал, на физфак в пятидесятом не поступал и вообще
оказался толстым одышливым дядькой, не подходящим к делу ни по возрасту,
ни по образу жизни. И звали его - Сергей.
Но в конце концов я его нашел. И пришел к нему на работу -
посмотреть. И задействовал все свои каналы и связи, чтобы собрать о нем
информацию. А ведь я тогда не читал еще его романа - так, перебросил
несколько страниц и отложил без интереса (не люблю самиздата). Это была
ошибка. Надо было прочитать сразу же. Я сэкономил бы много времени.
Впрочем, мне все равно надо было как следует РАЗРАБОТАТЬ его, а это
требует месяцев и месяцев...
Не могу сказать (в отличие от какого-то литературного героя), что не
верю в случайные совпадения. Наоборот, как раз: верю, и был неоднократно
наблюдателем совпадений поразительных и совершенно при этом случайных
(одно только совпадение Красногоров-Красногорский чего стоит). Но когда
обнаружилось, что перед смертью своей хороший писатель Каманин читал
рукопись именно КРАСНОГОРОВА и при этом того самого, чья кандидатура
обсуждалась свирепым физиком Шерстневым за секунду до его, Шерстнева,
ПОДОБНОЙ ЖЕ гибели, - тут, знаешь ли, пахнуло на меня уже не простым
совпадением, тут запахло ТОЖДЕСТВОМ!
Что, собственно, следовало из этого тождества? Да ничего, пожалуй.
Просто появился новый связующий фактор. Человек, доселе вроде бы
совершенно посторонний, оказался отнюдь не посторонним. Был в тени до сих
пор, много лет был в тени, и вдруг - попал в луч прожектора... До сих пор
как бы не существовал, и вдруг - возник из ничего... Симпатичный на вид,
рослый, несколько склонный к полноте, хороший работник, вольтерьянец,
конечно, и скрытый диссидент, но не дурак, не радикал, а - либерал,
скорее, добрый товарищ, хороший сын, добрый семьянин... Он понравился мне,
признаюсь, по-человечески понравился, но чем больше узнавал я о нем, тем
меньше понимал, как оказался этот человек в сфере моего внимания. Что он
там делает, в этой сфере? Ведь он же явно - ни сном, ни духом. Живет
жизнью простой и здоровой, что уже само по себе не часто встречается в
наше заполошное время, любит друзей, нежно любит жену, работу свою
безусловно любит. И ничего ему, помимо всего этого, похоже и не надо. Он
самодостаточен. Он спокоен. Он - из другого, спокойного, почти замкнутого,
мира, со своими заморочками, разумеется, со своими тараканами и
прибабахами, но - из другого... Как занесло его в мой, поганый,
кроваво-слякотный, где живут, копошась, суетные сексоты и вдруг - умирают,
убитые внезапно неведомой и невидимой непреклонной и слепой силой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130