расчленяя эту проблему на
отдельные задачи, он не упоминает и о той области, которая, как
можно было бы предположить, не должна была исключаться
наряду с философией - психологии. Но для того, кто ближе
познакомится с воззрениями автора <Рг1пг1р1еп с1ег 8ргасЬ ез-
Ве11ае с1егА11^етешеп 2еЯип , 1902, Мг. 13, 14.
сЫс^е> из этого высоко ценимого и мною труда, не может под-
лежать никакому сомнению, что психологическая сторона про-
блемы о происхождении языка игнорируется в этом случае от-
нюдь не случайно. Происхождение языка представляет собою, по
мнению Пауля, проблему не психологии, но принадлежит со
всеми относящимися сюда вопросами к области особой истори-
ческой науки о принципах. В психологии же эта проблема затра-
гивается разве лишь косвенно, поскольку именно выразительные
движения аффектов обусловлены именно психологически. Но и в
этом случае история языка должна, однако, принять как данное
факт существования аффектов и выразительных движений, не
вникая глубже в вопрос о их возникновении и о их отношениях
к языку.
Это отрицательное отношение к психологическому исследова-
нию в области как конкретных, так и наиболее общих проблем,
специально касающихся языка, в особенности сказывается в тех
рассуждениях, которые Пауль посвящает <звукоподражаниям> и
<звуковым метафорам>. Значение звукоподражания нельзя, по
его мнению, отрицать в таких сравнительно новых образованиях,
как слова <р1аррегп> (болтать), <р1а1;геп> (трескаться), <ро^егп>
(стучать) и т. д. в немецком языке или подобных им слов в дру-
гих языках. Нельзя не принять во внимание таких подражаний
на зрительные представления, причем говорящий обращает вни-
мание на зрительные представления, от которых при других
обстоятельствах исходит какой-либо звук или шум. Сюда же
относятся и общеизвестные подражательные звуки детской речи,
например, <ууаи-^аи>, <Ьо^-Ьо^>, и т. д.
Я считаю эту теорию звукоподражания, как она ни соответст-
вует ходячим представлениям, не выдерживающей критики, во-
первых, потому, что приведенные в её пользу, сами по себе вер-
ные, факты не кажутся мне доказательными, и во-вторых, пото-
му, что положенные в основу её предпосылки, на мой взгляд,
психологически немыслимы. Прежде всего, в этом случае не иг-
рает решающей роли речь ребенка. Как верно заметил сам Пауль,
она является, в сущности, языком не детей, а нянек и корми-
лиц. И если последние, как это не подлежит никакому сомне-
нию, объясняются с ребенком с помощью произвольных, наме-
ренных звукоподражаний, то это отнюдь еще не может служить
доказательством в пользу того, что ребенок или первобытный
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
человек точно так же прибегли бы к звукоподражанию, если бы
они должны были создать речь. Кто наблюдал, как дети сначала
часто совсем не понимают этих условных звуковых образов дет-
ского языка, и затем усваивают их, подобно любым другим обо-
значениям, лишь с помощью привычки и упражнения, тот не
может придавать этому аргументу какого-либо особого значения,
тем более, что такие звукоподражательные слова детской речи
лишь в очень редких случаях переходят в общий язык. Но и
значительное число постоянно вновь образующихся звукоподра-
жательных слов общего языка при более тщательном анализе их
служат скорее аргументом против теории звукоподражания, чем
в пользу ее. Если мы возьмем за образец любую группу таких
ономатопоэтических слов, не ограниченную намеренно с самого
начала специфическими звуковыми обозначениями, то окажется,
что собственно звуковые образы составляют лишь часть тех слов,
в которых мы схватываем звук и значение, как соответствующие
друг другу, и что в остающихся за вычетом прямых звуковых
образов словах не может быть и речи о воспоминании о звуко-
вых впечатлениях, которые, может быть, ранее были связаны с
зрительными впечатлениями. В таком, например, ряду, как
<Ьатте1п> (висеть, болтаться), <Ьашпе1п> (висеть, болтаться),
<Ьитте1п> (висеть, болтаться, шляться, шалопайничать), <Ыт-
те1п> (звонить), пожалуй, только первое и последнее слова мож-
но считать звукоподражательными; оба в середине стоящие сло-
ва не могут считаться звукоподражаниями ни в прямом, ни в
косвенном, опосредствованном воспоминаниями о прежних зву-
ковых представлениях, смысле. Отсюда и на основании других
психофизических условий образования звуков я заключаю, что
так называемое звукоподражание представляет собою не генезис
языка, но лишь побочный результат ассоциации между объек-
тивным процессом и звуковым обозначением. Живое впечатле-
ние порождает основанное на влечении или, если угодно, на ре-
флексе движение органов артикуляции, звуковой жест, который
адекватен объективному раздражению в той же мере, в какой
указывающий или обозначающий предмет жест глухонемого
адекватен объекту, на который он хочет обратить внимание дру-
гого человека. Этот сопровождаемый издаваемым звуком жест
может, конечно, внешним образом походить на звукоподражание
и в известных исключительных случаях, быть может, даже пе-
К вопросу о происхождении языка
реходить в него. Но и в этих случаях мы имеем дело отнюдь не с
намеренным субъективным подражанием объективному звуку,
как это бывает, например, в изобретенных матерями и няньками
звукоподражаниях детской речи, но с возникающим вследствие
выразительного движения артикуляционных органов звуковым
образованием, сходство которого со слуховым впечатлением
представляет собой непреднамеренное побочное явление, сопро-
вождающее артикуляционное движение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113