Так, напр., едва ли кто усмотрит звуковую метафору в
таких формах, как ага тащить, га1а1 звенеть. Напротив, едва
ли можно отрицать наличность её в соответствующих пильпель-
формах агаг ворковать, 211201 звонить^.
В виду этого необходимо, конечно, требовать, чтобы всякий
исследователь происхождения и значения форм речи прежде
всего принимал во внимание их историческое развитие. Однако
история эволюции речи и, к сожалению, мало еще разработан-
ная история эволюции значения слов, сами по себе взятые, недо-
статочны для объяснения таких явлений, в развитие которых
непрестанно вторгаются отчасти физические, отчасти психичес-
кие условия. Так как я настойчиво подчеркиваю эту точку зре-
ния, то не думаю, чтобы сделанный мне однажды упрек в том,
К вопросу о происхождении языка
Переводчик счел здесь необходимым исправить явно неверно напе-
чатанный текст Вундта. Вместо <Рв1ре1Гоппеп> в переводе поставлено
<пильпель> и вместо <атаг> - < агаг>. В оправдание сошлемся на зна-
менитую грамматику древнееврейского языка Гезениуса, 55. Перера-
ботавший после смерти Гезениуса (1842) его грамматику Рёдигер вос-
пользовался той же монографией Потта об удвоении, что и Вундт, ссы-
лающийся на нее. Поэтому примеры у них одни те же. По английскому
изданию Гезениуса 1880 г. (Ое5еп1и5НеЬге\?Огаттаг1гап51а{е<1ГготКоес11ег'5
есШюп Ьу 0ау!е5, р. 141) соответствующее место читается таким образом:
РНре1 15 {оппей Ьу ^оиЫт Ьо1Ь оГ {Ье еиепНа) 5{ет-1еПег5... ТЫх аЬо 15 ихес) оГ
то1юп ^и1с1<:1у гереа1ес1, \уЫсЬ а11 1ап иа е5 аге ргопе 1о ехргеэх Ьу гере1Пюп оГ {Ье
хате 5оип(1.... ^^ 1о ппс1е. "^ 1о иг1е> и мн. др. примеры. Сравн. ^'ип(Й,
Уо1Ьегр5усЬо1о 1е, 1 , 350, где напечатано Ро1ре1, но агаг. Примеч. пере-
водчика.
будто я стараюсь исключить историю из интерпретации языка,
был справедлив. Историческое языковедение само все более и
более чувствует потребность в психологическом объяснении и
поэтому видит себя вынужденным обращать внимание на дей-
ствующие еще и в современном языке силы новообразования и
изменения; именно по этой причине, к счастью, исчезло, нако-
нец, некогда облюбованное историками языка представление о
таинственном, непостижимом для нас первобытном состоянии,
послужившем исходным пунктом всякого исторического разви-
тия. Сам Герман Пауль в своих <Рг1п21р1еп йег вргасЬ^еасМсЬ^е>
указал на то, насколько богатые данные можем мы извлечь из
фактов живых языков; в этом его особая заслуга. Однако с этим
плодотворным для дальнейшей работы указанием лишь отчасти
согласуется его методологический основной принцип, согласно
которому современный нам фазис развития языка нужно интер-
претировать, исходя исключительно из истории. Этот принцип
нуждается в дополнении через свое обращение: прошлое языка
можно понять, лишь исходя из мотивов, определяющих также
его настоящее. Но каким образом, не прибегая к психологии,
возможно умозаключать обратно к этим, большей частью психи-
ческим, мотивам, это для меня непонятно.
Несколько односторонний историзм, - в свое время вполне
принятый в языковедении, да и в настоящее время иногда при-
меняемый там, где он не устарел еще благодаря хотя бы ценным
работам германистов, нередко ведет, к сожалению, к дальней-
шей односторонности: индогерманист принимает во внимание в
своей области разве еще работу специалиста по семитическим
языкам, и обратно. Другие области языковедения, в особенности
языки так называемых первобытных народов, не считаются до-
стойными внимания, потому что они будто бы <не имеют ис-
тории>. Однако это утверждение не выдерживает критики. Ко-
нечно, опирающаяся на более или менее надежные свидетельства
история у многих из этих народов, о языке которых идет здесь
речь, охватывает собою лишь очень незначительный период
прошлого. Но разве мы знаем историю индогерманцев того вре-
мени, к которому относится древнейшая история их языков?
Наоборот, большая часть заключений наших относительно этого
первобытного времени сделана, как известно, на основании ана-
лиза языка. История языка и история народа - далеко не одно
В. Вундт <Проблемы психологии народов>
и то же. Источники истории языка даны нам, независимо от
всякой традиции в различии диалектов, в отношении известного
языка к другим, наконец, отчасти в допускающих доказатель-
ство изменениях, которым язык подвергся в начальные стадии
своего развития. Но в этом смысле слова мы располагаем ис-
торией языка не только культурных народов, так как ценные
вклады в нее вносят также многочисленные языки первобытных
народов благодаря многим сравнительным лингвистическим ис-
следованиям, не уступающим уже существенно в строгости мето-
дологии аналогичным отраслям индогерманской филологии.
Я напомню лишь из опубликованных в последние годы работ
труды К. Мейнгофа о наречиях группы банту, Д. Вестерма-
на о языке того-негров (Еууе-ЗргасЬе) и языке фульфульде,
П. В. Шмидта о языках и наречиях Индонезии и Океании и мн.
др. Языки первобытных народов, как ни уступают они во многих
отношениях более богатым языкам культурных наций, в одном
отношении во всяком случае представляются бесконечно более
удобными для психологического исследования: во многих формах
выражения понятий в них чаще замечается еще сродство между
звуком и его значением, чем это бывает в языках культурных
народов. Первобытные языки часто еще сохраняют на себе отпеча-
ток той стадии развития языка, на которой непосредственно из
интуиции возникающее стремление к словообразованию чаще
проявляется в своей нетронутой, не искаженной традицией и
культурой силе, как это до известной степени можно наблюдать
даже в нашем народном языке в его отношении к литературному.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113