Гегель. Следовательно,
существует необходимость выделения третьего основания и
соответствующей критериальной диспозиции определения
предмета психологии, а именно: специфически психологического
образования, сущностно задающего психике "качественное свое-
образие", "изначальное единство", целостность и интегрирован-
ность в ходе ее становления, функционирования и развития.
Поиском такого системообразующего начала психоло-
гическая наука занималась постоянно. При этом каждое из
крупных направлений, каждая из научных школ пытались, в
конечном итоге, определиться в отношении того, что в систе-
ме психики есть наиболее существенное, составляющее ее
сущностное ядро, а что есть являющееся, производное. Одно-
временно осуществлялась конкретизация и трансформация
предмета науки психологии в истории ее развития: по мере
того, как новая сфера психического или психическая функция
оказывались в центре внимания исследователей, ей нередко
приписывался сущносгиын приоритет. U результате предмет
психологии обретал новую интерпретацию, что влекло за со-

317

бой качественную перестройку всей системы научно-психо-
логического знания. Сама же логика "предметных" новообра-
зований диктовалась противоречиями развития психологи-
ческой науки.
На месте предмета психологии посчастливилось побы-
вать категориям акта, поведения и деятельности, инстинкта,
рефлекса, сознания и бессознательного, психического опыта, а
также воли, переживания, мышления, воображения и др. ,
которые вытесняли друг друга на предметном "пьедестале"
или вступали в затяжную конкурентную борьбу. При этом
спасительным выходом из тупиковых и спорных ситуаций,
которые нередко переживались и ныне переживаются психо-
логией, всегда оставалась возможность определения ее как
науки о психике, психическом в наиболее широком толкова-
нии этих категорий.
Однако вновь и вновь научное психологическое по-
знание стремилось преодолеть абстрактное толкование своего
предмета, возвращаясь к "живому созерцанию" психической
действительности и восходя к психологической практике как
критерию истины.
Именно через развитие представления о своем пред-
мете каждая конкретная наука утверждает себя в качестве
самостоятельной дисциплины, системы знания и познания
мира. Имеете с тем, являясь одним из существенных факторов
развития общества, научная мысль не свободна от его влия-
ний и происходящих в нем трансформаций. Потому превра-
щения предмета науки на разных этапах развития челове-
чества и в разных социальных условиях всегда приобретали
соответствующую конкретно-историческую специфику. Застой
в обществе, общественный кризис также нередко приводили к
застою и кризису в науке, а обновление общественной жизни
стимулировало научные открытия. При этом наиболее яркой
чертой перехода науки от застоя н кризиса к обновлению и
возрождению является обращение к проблеме предмета, по-
пытка его переосмысления и переопределения.

Особенно остро проблема предмета психологии заяв-
ляет о себе в условиях, требующих пересмотра философской
традиции, исходных теоретико-методологических принципов.
Когда наука проходит через определенные "кризисные" этапы
своего роста, видоизменение "предмета" науки может быть

318

неожиданным и радикальным, подчеркивал Ф.В.Бассим. За-
дача определения "предмета" психологии - это менее всего,
конечно, псевдопроблема. При этом важно учесть и принци-
пиальное требование, которому должно удовлетворять иско-
мое определение этого "предмета". "Это должно быть опреде-
ление не "универсальное", годное "на все времена", а проник-
нутое духом историзма, учитывающее своеобразие нашего
времени, своеобразие общей проблемной ситуации, в рамках
которой преимущественно развертываются психологические
исследования..., своеобразие кардинальных задач, выдвигаемых
этой ситуацией, ее возможностей и перспектив се дальней-
шего развития" 126; 1021.
Как же реализуется это положение на нынепшем этапе
развития отечественной науки?
Не будет преувеличением сказать, что в последнее
время лет считается нередко "хорошим тоном" отрицать авто-
ритеты, "восстанавливать социальную справедливость" путем
предельно свободного, критически не переосмысленного об-
ращения с прежде лишь критикуемыми положениями зару-
бежной психологии, преимущественного цитирования
"дореволюционных" и "зарубежнцх" отечественных источни-
ков, отказа от своего "марксистского" прошлого.
Рассматривая проблему марксизма в советской психо-
логии в ракурсе "мифологем и реалий", М.Г.Ярошееский по
этому поводу отмечает, что запрет на свободу мышления по-
родил извращенные формы научного общения. В самом ум-
ственном аппарате людей науки произошло расщепление
между методологическим и конкретно-научным уровнями его
функционирования. Методологические установки и регулято-
ры исследовательского процесса становились внешними по
отношению к движению мысли в предметном проблемном
поле. И тогда марксовы формулы переставали нести реальную
рабочую нагрузку. Невозможность обратиться к какой-либо
иной методологической ориентации (при утрате реального
влияния марксистской) создавала вакуум, в котором падал
творческий потенциал науки, в том числе сугубо эмпириче-
ский, ибо нет такого научного факта, который не был бы ме-
тодологически "нагружен". Необходима адекватная историче-
ская реконструкция воздействия марксистских положений на
судьбы нашей науки, считает он, склоняясь к тому, что ряд
ключевых положений марксизма послужили основой для про-
дуктивных психологических разработок в советской психоло-
гии (См.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169