С одной стороны, эта позиция достаточно вы-
годная, так как ничего не доказывающий, не подлежит крити-
ке. С другой стороны, учению, которое уходит от проблемы
генезиса сущего, абстрагируется от объяснения противоречий
сущности и существования, сложно рассчитывать на будущее,
что и подтверждает действительность. Такая узаконенная
неопределенность, гипотетичность представления о субъект-
ном начале как источнике активности человека, превращает
его в некоторую мистическую и, собственнее в этом смысле,
трансцендентную, запредельную для конкретного индивида
силу, задающую императив его существованию.
Вероятно, именно поэтому на смену феноменологии
пришел экзистенциализм, трансформировавший идею транс-
цендентной субъектности и интенциональности сознания в
идею осознания самим человеком как субъектом смысла своей
жизни. Не чистое сознавание, свободное от внешних опреде-
лений и абстрактное по отношению к его конкретному носи-
телю, а осознание (переживание) самим человеком проблем и
противоречий своего существования (и, прежде всего, его ко-
нечности, временности), рождает в нем энергию субъектного
жизнетворчества. Однако в экзистенциализме, при всем раз-
нообразии разрабатываемых подходов, энергия субъектной
активности несет в себе как бы "отрицательный" чувственно-
смысловой заряд, находя себе источник в отрицательной эмо-
ции страха перед одиночеством, в чувстве заброшенности,
потерянности в бытии и т.п. Эта "философия горделивого
отчаяния" (С.АЛевицкий), не представляет себе возможности
восхождения к субъектным вершинам для человека, не ком-
плексующего перед небытием, перед конечностью существова-

пня, перед Ничто, и тем более, для "отягощенного" радостно-
оптимистическим отношением к миру и к себе. Быть субьек-
гом здесь означает: либо обнаружить в себе "мужество отчая-
ния" и уверовать в возможность преодоления невозможного,
что но плечу только богу, для которого нет невозможного
(С.Киркегор), либо согласиться с афоризмом "Человек есть и
своем бытии невласный бог" (М.ХаНдеггер), либо "отказать"
вообще всем внешним детерминапиям в их притязании на
управление судьбой конкретного человека (Ж.-П.Сартр).
Нсли не рассматривать эти попытки философского
высвобождения человека тенденциозно, но постараться обна-
ружить в них рациональное зерно, то "экзистенциальный"
субъект вполне может мыслиться как конкретный человече-
ский индивид, совершающий "изначальный выбор" в отноше-
ние аутентичности для себя стимулов активности между стра-
хом смерти и любовью к жизни. Его субъектная сверхзадача и
заключается в том, чтобы самоопределиться на этом ценност-
но-смысловом континууме и постараться в своей экзистенции
не оказаться "заброшенным" "в-не-свое-измерение".
По сути, "экзистенциальный" субъект - это живой
конкретный человек, деятельно стремящийся к самосохране-
нию и самопродлению. Нельзя не согласиться с тем, что вся-
кое изменение существующего данного, всякое проявление
субъектной активности сопровождается моментами "исчезно-
вения бытия", и, в конечном итоге, приближает конкретного
человека к пропасти небытия. И такая жизненная стратегия,
сверхзадача (самосохранения, выживания, спасения), действи-
тельно, может и должна иметь место в структуре субъектной
активности и входить в предмет философии. Иное дело, что
она не исчерпывает "весь список" субъектных сверхзадач че-
ловека,
Близкой экзистенциализму (особенно его религиозно-
му крылу) по способу философствования выступает отече-
ственная онтология, которая ставит и решает проблемы
смысла жизни человека, различая внешний И внутренний
"пласты" его бытия и т.д. Однако источник субъектной актив-
ности человека (свободной, творческой) она "окрашивает"
преимущественно в положительные эмоциональные цвета,
усматривая его в радости любовного единения с бытием и
Богом как средоточием сушностного.
Здесь смысл субъектного усилия видится не в избега-
нии Ничто, но в тяготении к Нечю, которое есть Все. Если
при этом мыслить человека, укорененным в це-нтре бытия, к

экзистенциальную философию по направленности философ-
ствования можно считать, скорее, "центробежной", а отече-
ственную онтологию "центростремительной". Дополнитель-
ным аргументом для такой дифференциации может служить
также ориентация последней на идею "богочеловечества", как
высшего онтологического уровня субъектного бытия, который
потенциально заложен в каждом индивиде в виде интенции к
свободе и творчеству.
Персонализм, как отмечалось, сложился в результате
"совместных усилий" представителей "отечественного зару-
бежья" и американских философов, которые пытались по-
строить жизнеутверждающую онтологически ориентирован-
ную философскую концепцию на основе признания реально
существующей конкретной личности первичной реальностью
и высшей духовной ценностью.
С феноменологией персонализм связывает признание
того, что сущность человека укоренена в нем самом. Понятие
"персона", в этом смысле, созвучно понятию "трансценден-
тальный субъект". Однако, если последний утверждает себя в
феноменах активности сознания, в созерцании и рефлексии,
то "персона", по идее, есть активный субъект, обладающий
свободой воли, способностью творчески мыслить и практиче-
ски действовать.
Во многом персонализм близок к экзистенциализму,
например, в актуализации для философии проблем индивиду-
ального бытия человека в его противоречивом взаимодей-
ствии с общественным бытием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169