Я должен быстро закончить свои дела и исчезнуть. Не имея
возможности передать весточку кому-либо из Кархайда лично, поскольку почта
перлюстрируется, а телефонные и радиоразговоры прослушиваются, я впервые за
все это время отправился в Королевское Посольство Кархайда. Послом был
Сардон рем ир Ченевич, которого я достаточно хорошо знал при дворе в
Эренранге. Он тут же согласился послать официальное письмо Аргавену о том,
что именно произошло с Посланником, где находится место его заключения и так
далее. Я вполне доверял Ченевичу; это умный и честный человек, и я надеялся,
что письмо нигде не перехватят. Однако догадаться о том, как поступит
Аргавен, получив его, было абсолютно невозможно. Я хотел все же, чтобы
Аргавен располагал данной информацией -- хотя бы на тот случай, если вдруг
сквозь облака на землю упадет Звездный Корабль Посланника. Тогда у меня еще
была какая-то надежда, что Аи успел до своего ареста послать на корабль
сигнал.
Теперь я действительно был в опасности, и опасность эта усиливалась,
поскольку кто-нибудь наверняка заметил, как я входил в Посольство Кархайда.
Так что прямо от дверей Посольства я направился на автостанцию в южной части
города и в тот же день еще до обеда покинул Мишнори тем же способом, каким
явился сюда, -- в качестве грузчика. Старые документы и пропуска у меня были
с собой, хотя они не совсем соответствовали моей новой работе. Подделка
документов в Оргорейне -- дело весьма рискованное; здесь по пятьдесят два
раза на дню их проверяют, однако мне не так уж редко приходилось рисковать в
жизни, а старые приятели по Рыбному Острову отлично научили меня, как
подделать в случае чего бумаги. Меня несколько раздражало чужое имя, но
иного выхода не было. Под собственным именем я никогда спокойно не добрался
бы через весь Оргорейн до побережья Западного моря.
Мысли мои уже были там, на западе, пока наш караван, спотыкаясь,
продвигался по мосту Кундерер -- прочь от Мишнори. Осень постепенно
поворачивалась лицом к зиме. Я непременно должен был добраться до своей
цели, прежде чем дороги закроются для относительно скоростных видов
транспорта и пока еще есть хоть какой-то смысл добираться туда. Мне уже
доводилось видеть Добровольческую Ферму в Комсвашоме, когда я служил в
Управлении долины Синотх, приходилось и беседовать с бывшими узниками таких
Ферм. И теперь увиденное и услышанное много лет назад камнем лежало у меня
на душе. Посланник, столь уязвимый для холода, кутавшийся в теплый хайэб
даже при нуле, не выдержит зимы в Пулефене. Уверенность в этом гнала и гнала
меня вперед, но караван двигался медленно, петляя от одного города к
другому, шел то к северу, то к югу, то принимая грузы, то разгружаясь, так
что прошло полмесяца, прежде чем я добрался до Этвена, что в устье реки
Исагель.
В Этвене мне повезло. Беседуя с людьми в Доме для приезжих, я узнал,
что в ближайшее время торговцы мехами -- имеющие лицензии охотники-трапперы
-- на санях или ледоходах двинутся вверх по реке до леса Тарренпет, почти к
самому Леднику. Как раз начинался охотничий сезон, и у меня возникла идея
самому превратиться в траппера. В Керме, как и в районе Ледника Гобрин,
водятся белоснежные пестри; эти зверьки любят селиться поближе к Великим
Льдам. Когда-то в молодости я часто охотился на пестри в лесах Керма, так
почему бы мне не поохотиться теперь в точно таких же лесах Пулефена среди
низкорослых деревьев тор?
На дальнем северо-западе Оргорейна, в диком краю у западных отрогов
Сембенсиена, люди появляются и исчезают как и когда им заблагорассудится:
там явно не хватает Инспекторов, чтобы зарегистрировать всех.
Там даже в Новую Эру сохранилось что-то от прежней свободы. Сам Этвен
-- серый портовый город, построенный на серых скалах в устье реки Исагель;
морской ветер часто несет по его улицам серые косые дожди, а люди там --
мрачноватые моряки -- говорят всегда прямо. Я с благодарностью оглядываюсь
назад, вспоминая Этвен, где мне улыбнулось счастье.
Я купил лыжи, снегоступы, различные капканы и провизию; обзавелся
охотничьей лицензией и разрешением, а также удостоверением охотника и
прочими бумагами в бюро Комменсалии и двинулся вверх по течению Исагели с
группой трапперов, которую вел старик по имени Маврива. Река еще не
замерзла, и колесный транспорт по дорогам пока ходил, ибо в этих приморских
краях чаще шли дожди, чем снег, несмотря на последний месяц осени. Большая
часть охотников ждала в Этвене настоящей зимы и с наступлением месяца Терн
поднималась вверх по Исагели на ледоходах, но Маврива спешил забраться
подальше на север и обогнать остальных: он намеревался ставить ловушки уже
на самых первых пестри, которые как раз в конце осени спускаются с гор в
тамошние леса. Маврива знал районы Гобрина, Северного Сембенсиена и Огненных
Холмов так же хорошо, как те, кто там родился, так что за время пути я успел
многому от него научиться. Все это весьма пригодилось мне впоследствии.
В городе под названием Туруф я отстал от группы, притворившись больным.
Они пошли дальше на север, а я, чуть выждав, двинулся на северо-восток, в
предгорья Сембенсиена, уже сам по себе. Несколько дней мне потребовалось,
чтобы обследовать местность. Потом, спрятав большую часть своего имущества
километрах в пятнадцати-- двадцати от Туруфа в уединенной лощине, я вернулся
в город по южной дороге и на несколько дней поселился в Доме для приезжих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111