Несмотря на суждения моей жены Армгарт, которая советовала мне больше не
пригревать на своей груди эту змею, я встал на защиту Корна, ссылаясь на е
го молодость. В свое время я тоже считал себя весьма умудренным человеко
м, как и все юноши, которые думают, что узнали о жизни все после первой сига
реты, первого поцелуя, усвоив набор прописных истин в школе.
Марсель не раз признавался мне со слезами на глазах, как глубоко ранит ег
о враждебное отношение к нему Армгарт. Он жестоко страдает, чувствует се
бя отвергнутым, жаловался Корн, а ведь он любит ее как свою вторую мать, по
тому что мы стали теперь одной семьей, и т. п.
Когда он получше вник в свои обязанности, я решил определить ему жалован
ье, соответствующее его работе, но едва я завел об этом речь, как он воскли
кнул:
Ц О чем вы говорите? Разве я не ваш приемный сын? Нет, нет, достаточно суммы
, необходимой для питания и покупки сигарет. Если вы положите мне больше, т
о это будет для меня смертельной раной.
Тронутый этими выражениями привязанности, я дал ему понять, что мой сын М
арсель пока еще не может заменить меня, но что позднее я рассчитываю пере
дать завод в его руки. Он всплакнул и поклялся мне в своей верности и любви
. И мы условились, что он будет получать сто талеров в месяц, а в конце года
Ц двадцать процентов от всей прибыли.
Спустя некоторое время в ходе своего визита консул Франции сделал мне до
вольно странный намек на недостаточно заботливое отношение с моей стор
оны к своим самым преданным работникам.
Благодаря своему умению быть предупредительным, Марсель Корн стал лучш
им другом этого чиновника, он был готов оказать ему мелкие услуги, почини
ть автомобиль, радиоприемник, немедленно выполнить любые поручения мад
ам или мадемуазель. Марселя часто приглашали на завтрак в семейном кругу
, и он быстро перешел к откровенным признаниям; а поскольку моя персона вс
егда вызывала повышенный интерес даже у консулов, молодого человека спр
осили, не родственник ли я ему.
Ц Нет, господин де Монфрейд лишь друг моей семьи. Он знал меня еще младен
цем, а когда мой отец, который, увы, был ко мне несправедлив, отрекся от свое
го сына, он взял меня с собой. Он так добр ко мне!.. Я просто не знаю, как его бл
агодарить…
Ц Но, кажется, вы день и ночь работаете не покладая рук. Простите за беста
ктный вопрос, сколько вы получаете?
Ц О, это неважно, я доволен тем, что мне дают.
Ц И все же?
Ц Сто талеров.
Ц Сто талеров! Да это жалованье негра! Вас эксплуатируют, мой бедный друг
…
И, улыбаясь слабой улыбкой смирившейся со своей участью жертвы, он начал
плакаться:
Ц Что вы хотите, господин консул, я ничего не могу требовать, мне недоста
ет смелости… Я стольким обязан этому человеку.
Ц Но это недопустимо; нельзя позволять обращаться с собой подобным обр
азом. Так и быть, я замолвлю за вас словечко господину де Монфрейду.
Ц Умоляю вас, не делайте этого. Он подумает, что я вам наябедничал.
Ц Какая возмутительная скупость! А ведь говорят, что он баснословно бог
ат, не так ли?
Ц Да, он владеет не одним миллионом, домом в Париже, не считая его доверен
ностей на Репичи, наконец, заводом в Дыре-Дауа… Но мы еще многого не знаем
…
Ц Но тогда это какой-то гарпагон, ибо живет он так же скромно, как и самый
обычный служащий С.Р.Е
С.Р.Е. Ц европейские железные дороги. (Примеч. пер.)
. Мне говорили, что он путешествует в третьем классе?
Ц Ну да, представьте себе. В общем-то это в его интересах, он скрывает свое
состояние, чтобы не занимать то положение, к которому оно его обязывает…
Впрочем, Монфрейд весьма неприхотлив.
Та же комедия повторялась и в других домах, куда наведывался Марсель, и бл
агодаря услугам, которые он оказывал, кстати говоря, за мой счет, ему удало
сь войти в доверие ко всем важным людям.
Очень скоро меня окружила стена глухой враждебности, причины которой я н
икак не мог понять. Однако не стремясь завязывать близкое знакомство со
столь неинтересными для меня людьми, я не очень беспокоился по этому пов
оду. Я объяснял их подозрительное отношение, их натянутый вид и язвитель
ные замечания тем, что они не способны были понять мое бурное прошлое, и за
вистью ко мне, человеку, устроившему теперь свою жизнь и занимавшему в об
ществе положение, которое принято называть почетным. Я только пожимал пл
ечами и смеялся всякий раз, когда до меня доходили отголоски какой-нибуд
ь очередной легенды о моем неслыханном богатстве.
В Дыре-Дауа лишь один человек был выше всех этих посредственных личност
ей Ц доктор Жермен, железнодорожный врач, с которым я когда-то познакоми
лся в Аддис-Абебе.
Эрудит, лишенный в то же время педантизма, знаток музыки и искусства, он пр
езирал свое окружение. Моя неординарная жизнь вызвала у него интерес, и, с
очтя, что я выделяюсь из этой пошлой среды, он подружился со мной.
Бесконечные легенды, возникавшие вокруг моего имени, и скандал, вызванны
й моим демонстративным пренебрежением к светским развлечениям, которы
е отдавали чудовищной провинциальностью, мое отвращение к ограниченно
му, скованному условностями обществу Ц все это, напротив, влекло Жермен
а ко мне и вызывало у него восторг. Наконец-то здесь появился Человек с бо
льшой буквы, решил он, и Жермен был бесконечно мне признателен за то, что я
не обманул его ожиданий, когда мы сблизились.
Образованность и художественный вкус моей жены, а также ее национальнос
ть, ибо он обожал Германию, придавали нашим отношениям еще больше очаров
ания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66