Ц Господин Шансон, будьте любезны, велите принести сюда вещественные д
оказательства.
Вошли два охранника, держа в руках достаточно объемистый ящик, похожий н
а гроб. Мизансцена приобрела жутковатый характер. Оливье стоял, скрестив
руки на груди и смотрел на меня страшным взглядом, пытаясь уловить на мое
м лице признаки смятения.
Не собираются ли они в самом деле показать мне труп? Если бы я не видел сво
ими глазами, что негодяй утонул, я, наверное, дрогнул бы.
Охранник приподнял крышку и извлек из ящика ворох какого-то тряпья и про
гнивших, истлевших от времени одежд.
Я рассмеялся:
Ц Гора родила мышь. Я, право, ожидал большего, господин следователь. Это в
есьма посредственный театр. Вы могли бы дойти и до скелета, ибо все средст
ва хороши, не так ли, чтобы вынести мне приговор? Впрочем, я узнаю эти лохмо
тья: они принадлежали одному из моих матросов, который спрятал их там лет
десять назад, когда я занимался оружием. Одежда осталась на острове, а мат
рос этот вскоре умер. Кажется, я припоминаю: это была переделанная солдат
ская шинель, из тех, что продаются в Адене, и нет ничего проще это проверит
ь, на ней были пришиты пуговицы с изображением святого Георгия.
Действительно, на дне ящика валялось несколько пуговиц с изображением л
ьва и единорога, что не оставляло никаких сомнений относительно их проис
хождения.
Оливье дрожал от гнева и кусал себе губы: этот мастерский удар, который об
ещал здорово продвинуть следствие, не достиг цели.
Ц А теперь, мсье, не могу ли я узнать, чем вызвано это шутовское предъявле
ние ветхого рубища в качестве вещественного доказательства?
Ц Вашим желанием спрятать на этом острове, который не раз бывал свидете
лем ваших подвигов, компрометирующие следы, что явствует из признаний ва
шего служащего. Вот, прочтите.
И я пробежал глазами записку Марселя Корна.


«Мой дорогой Анри!
Во время своего посещения я не мог предупредить Вас о том, что на острове М
уша собираются устроить обыск. Исходя из тех разговоров, которые я слыша
л, и из того, что я понял благодаря Вашим предыдущим сообщениям, я счел нео
бходимым поставить Вас об этом в известность. Ответьте мне, прибегнув к т
ому же способу связи, в каком месте Вы можете опасаться чего-либо, и я в ту ж
е секунду, чего бы это мне ни стоило, сделаю все необходимое. Я буду ждать В
ашего ответа у ограды от половины восьмого до восьми. Я дам о себе знать, п
одражая собачьему лаю. Не бойтесь, я преисполнен решимости Вам помочь, пу
сть даже и ценой собственной жизни.
Преданный Вам
Марсель Корн».

Я вернул записку следователю.
Ц Если бы я не видел собственными глазами почерк, который, честное слово
, подлинный, я бы подумал, что письмо сфабриковано вами, господин следоват
ель. Этот юноша либо идиот, либо… работает на вас. Я заявляю вам раз и навсе
гда, что на Муше, как, впрочем, и в любом другом месте, нет ничего для меня ко
мпрометирующего. Единственная опасность, заставляющая меня содрогнуть
ся, и она действительно ужасна, Ц ваша предвзятость, мсье…
Ц Вы оскорбляете правосудие…
Ц Где оно, это правосудие?
Ц Перед вами прокурор Республики, не забывайте об этом, ваша дерзость об
ойдется вам дорого…
Ц В том состоянии, в каком нахожусь я, а точнее, вы, вряд ли дерзость могла
бы стать отягчающим обстоятельством.
Ц Замолчите!.. Жандармы, уведите заключенного. И начиная с сегодняшнего д
ня, в порядке дисциплинарного взыскания, вам запрещается покидать камер
у, а окошко я приказываю закрыть. Вы поняли?
Прокурор отыгрался за свою неудачу, обрекая меня на невыносимую духоту м
оего темного чулана. Однако вечером жандарм, куда более гуманный, чем он, к
ак бы по забывчивости оставил дверь открытой. Ему я, возможно, обязан жизн
ью, ибо, если бы он добросовестно выполнил приказ своего шефа, не знаю, выд
ержал ли бы я такую температуру.

XI

Я находился в заключении уже два месяца и с нетерпением ждал ответов на н
есколько писем, посланных тайком через охранника Нура, мужа Фатумы.
В одном из них, адресованном Пунетте, я изложил дело с самого его начала, т
о есть с пресловутого протокола Ломбарди, когда он, воспользовавшись усл
угами управляющего Аликса, поставил печати на бланки. Я просил ее найти с
реди своих знакомых человека, через которого можно было бы выйти на высш
ие сферы с целью привлечь внимание высокопоставленных особ к тому, каким
образом осуществляется правосудие в Джибути. Я возлагал большие надежд
ы на эту женщину, способную быть столь же услужливой и преданной, сколь он
а была коварной и безжалостной в своей мести.
Как-то утром жандарм вручил мне толстый конверт с китайской почтовой ма
ркой. Тейяр сердечно и тепло писал мне о своих дружеских чувствах ко мне, к
оторые неподвластны сомнениям. В этот же конверт он вложил письмо, получ
енное им от доктора Жермена. Читая эти три страницы, я был уничтожен. В пам
яти всплыли намеки Корна. Вот резюме письма: «Господин де Монфрейд поруч
ил мне рассказать, в каком положении он оказался. Вот что утверждает он, и
вот в чем его обвиняют… На мой взгляд, который, увы, совпадает с мнением вс
ех тех, кто до сих пор относился к нему с доверием, обвинения, выдвинутые в
ходе следствия, столь серьезны, что лучше не вмешиваться в это дело и оста
вить правосудию заботу об установлении истины. Я счел своим долгом предо
стеречь Вас от великодушного порыва, который побудил бы Вас встать на ст
орону дела, недостойного того морального и научного значения, которым об
ладает Ваша личность, и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66