Ц Мне не позволяла сделать это моя профессиональная совесть.
Ц И еще опасение, что я, вероятно, знаю о существовании этого документа.
Ц Нет, это было исключено.
Ц Вы можете утверждать все, что хотите, но мое замечание на первом допрос
е, касавшееся необычного цвета печатей, навело вас на эту мысль, и, посколь
ку я мог узнать об этой детали лишь благодаря болтливости одного из трои
х поставивших на письме свои подписи, вы испугались возможных свидетель
ских показаний. Это был бы камень, брошенный в болото…
Оливье был едва живой, и его пальцы, вместо того чтобы постукивать по пись
менному столу, дрожали от волнения. Он окончательно выдал свое смятение,
когда снова начал оправдываться:
Ц Я прошу простить меня, я не знал, что вы осведомлены о существовании эт
ого протокола. Только моя профессиональная совесть, повторяю вам, вынужд
ает меня сегодня прекратить расследование, отныне не имеющее под собой н
икакой почвы.
Ц Я не сомневаюсь в вашей профессиональной или какой-либо иной честнос
ти и надеюсь, что она заставит вас прямо сейчас, в моем присутствии проста
вить порядковый номер на документе, который столь странным образом уско
льзнул от вашего внимания.
Оливье был чересчур взволнован, чтобы заметить дерзость моего замечани
я. Он начисто лишился бахвальства и наглости, которые придавала ему его н
еограниченная власть над беззащитным подследственным; он напоминал те
перь сломавшуюся марионетку, и она вызывала бы жалость, если бы недавнее
поведение, подлое, жестокое и злонамеренное, не сделало Оливье раз и навс
егда недостойным подобных чувств.
Люди подлые, когда ими овладевает страх, сразу же переходят от вызывающе
го высокомерия к отталкивающей пошлости. Дрожащие и плачущие, они не вну
шают ничего, кроме отвращения, и, когда их настигает справедливое возмез
дие, смерть, обычно придающая умиротворенное выражение самым трагическ
им маскам страданий, выявляет у них на лице всю отталкивающую уродливост
ь их душ.
Белый как мел, Оливье перебирал бумаги, пытаясь овладеть собой; он думал о
де Монзи, который непременно сунет свой нос в это досье и предаст огласке
все эти мерзости. Какое страшное оружие окажется в руках у политика! Олив
ье подумал, что навсегда погубил свою репутацию, ибо те, кто его использов
ал в своих целях, без колебаний свалят всю ответственность на него. Надо б
ыло любой ценой помешать приезду адвоката. Единственный выход Ц немедл
енное прекращение уголовного дела.
И тогда он сказал мне:
Ц Я не хочу, чтобы вы оставались хотя бы еще одну минуту в тюрьме; я сейчас
же подпишу постановление о прекращении дела.
Ц Прекращение дела! Ц воскликнул я. Ц И это после пяти месяцев содержа
ния под стражей! После того как меня вываляли в грязи и перед всем миром пр
едставили убийцей! Нет, мсье, оно должно быть передано в суд присяжных; нуж
ны судьи, ибо есть виновные и они должны понести наказание.
Ц Я понимаю ваше желание, но не могу передать дело в суд присяжных без об
винения. А в настоящее время такового не существует…
Едва я вернулся в тюрьму, как увидел сияющего жандарма.
Ц Вы свободны, господин де Монфрейд, и я очень рад этому, Ц сказал он.
Ц Благодарю. Но не прогневайтесь: я остаюсь здесь до вечера. У меня разыг
ралась сильнейшая мигрень, и я мечтаю лишь о покое.
Этот добрый малый даже не нашелся что сказать от изумления: впервые закл
юченный отказывался покидать тюрьму. И ему пришлось оставить все двери о
ткрытыми, чтобы продемонстрировать, что я действительно освобожден.

XVII

Утром я первым делом отправился к Мюллеру, чтобы поблагодарить его за пр
оявленную смелость, так как он не перестал снабжать меня едой, когда я поп
ал в тюрьму. На террасе его гостиницы я был окружен толпой, состоявшей из т
ех, кто раньше публично отрекся от меня. Эти люди были попросту невыносим
ы, но я не мог плюнуть в лицо всему городу. Я ограничился тем, что ответил на
изъявления дружеских чувств ко мне вежливой иронией, однако я уверен, чт
о они не уловили в моем тоне презрения.
Для туземцев же это был настоящий праздник; мое освобождение было воспри
нято как очередное чудо, оно означало постыдное поражение для губернато
ра, могущество которого разбилось вдребезги о незыблемость моего носиб
а.
Абди, также освобожденный накануне, рассказывал в туземном квартале, что
я обладаю способностью проходить сквозь стены и становиться невидимым.
Наши переговоры в уборной превратились в сказку на манер «Шахерезады»; я
будто бы явился ему в камере этаким бесплотным духом, и мои наставления п
ридали ему сил, поэтому он выдержал пытки, которым его подвергали судьи.

На борту «Альтаира» забили жирного теленка, и я всю ночь слушал рассказы
о невероятных обысках, которые проводились с размахом сбившейся с ног по
лицией, дабы поразить воображение общественности. После тщетных поиско
в на Маскали полицейские явились в Обок и обнаружили там таинственную ла
бораторию, где я изготовлял якобы кокаин.
По этому случаю один араб, собиравшийся вскопать свою землю, пустил слух,
что будто бы ночью кто-то видел, как я зарывал там свои ящики. Полиция сраз
у же велела прочесать упомянутое место, и в течение недели бригада из два
дцати пяти кули перекапывала этот участок, углубляясь в землю на один ме
тр. Позднее там был разбит самый красивый сад в Обоке.
На следующее утро я сел на поезд, отправлявшийся в Дыре-Дауа. Джибути стал
для меня невыносим. По мере того как я удалялся от города, все мои огорчен
ия рассеивались, уступая место радости, которую я испытывал, вновь созер
цая эти дружелюбные джунгли, встречавшие меня прохладой зеленеющей зем
ли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66