Он обернулс
я на звук моих шагов.
Ц Куда девались все ваши собаки? Ц спросил я.
Он прислонил вилы к стене.
Ц Ни одной не осталось. На обученных овчарок всегда есть спрос. Да, уж я не
прогадал, ничего не скажешь.
Ц Но Джока-то вы оставили?
Ц Само собой. Как же я без него? Да вон он!
И правда, он, как встарь, шмыгал неподалеку, делая вид, будто вовсе на меня и
не смотрит. А когда, наконец, настал вожделенный миг, и я сел за руль, все был
о как прежде: поджарый песик стрелой мчался рядом с машиной, но без перена
пряжения, радуясь этой игре. Он птицей перелетел через ограду и без всяко
го труда первым достиг асфальта.
Мне кажется, я испытал такое же облегчение, как и он сам, что теперь никто н
е оспаривает его первенства, что он по-прежнему остается самой быстрой с
обакой.

4

Это была моя третья весна в йоркширских холмах, и она ничем не отличалась
от двух предыдущих Ц и всех последующих. В том смысле, в каком представля
ется это время года деревенскому ветеринару: оглушительный шум овчарен,
басистое блеяние маток, пронзительное, требовательное блеяние ягнят. Дл
я меня оно всегда было возвещением, что зима кончилась и наступает новая
пора, Ц это блеяние, и пронизывающий йоркширский ветер, и беспощадно ярк
ий солнечный свет, заливающий обнаженные склоны.
А над травянистым откосом на вершине Ц овчарня, сложенная из прессованн
ых тюков соломы, эдакий длинный коридор, перегороженный на множество ква
дратных закутков, по одному на матку с ее ягнятами, и я словно вижу, как в да
льнем конце возникает Роб Бенсон с двумя ведрами корма. Роб трудился не п
окладая рук. Весной он месяца полтора не ложился в кровать. Вечером, может
быть, снимал сапоги и задремывал у очага на кухне, но других пастухов, кром
е самого себя, у него не было, и он предпочитал надолго овец одних не остав
лять.
Ц У меня нынче для вас парочка дел, Джим! Ц Побуревшее, обветренное лицо
расплылось в ухмылке. Ц Оно, конечно, мне не вы сами требуетесь, а эта вот в
аша дамская ручка, да поскорее.
Он повел меня в загон побольше, где было несколько овец. При нашем появлен
ии они метнулись в разные стороны, но Роб ловко ухватил одну за шерсть.
Ц Вот с нее и начнем. Сами видите, тут прохлаждаться некогда!
Я приподнял мохнатый хвост и ахнул. Там торчала голова ягненка, крепко за
жатая за ушами. Она чудовищно распухла и казалась вдвое больше нормально
й. Глаза превратились в крохотные щелочки посреди сплошного отека, изо р
та вываливался лиловый вздутый язык.
Ц Н-да, видывал я такие головы, Роб, но все-таки поменьше!
Ц Малыш шел ногами вперед. А я чуток замешкался. Всего-то на час и отлучил
ся, и вдруг эдакий футбольный мяч! Одна минута Ц и вот вам. Конечно, ему ног
и надо повернуть, да куда мне с такими лапищами! Ц И он растопырил мозоли
стые пальцы, загрубелые от долгих лет тяжелого труда.
Тем временем я сбросил пиджак и закатал рукава рубашки, а ветер бритвой п
рошелся по моей ежащейся коже. Быстро намылив пальцы, я попытался нащупа
ть слабину у шеи ягненка. На миг его глазенки открылись и уныло посмотрел
и на меня.
Ц Ну, во всяком случае, он жив, Ц сказал я. Ц Но чувствует себя хуже некуд
а и сам выбраться не может.
Легонько щупая, я обнаружил под горлом узкую щель и решил попробовать. Во
т тут от моей «дамской ручки» был большой прок и каждую весну я благодари
л за нее бога. Ягнящейся овце она не причиняла особого беспокойства, а это
было важнее всего: хотя овцы и закалены жизнью под открытым небом, они не в
ыносят грубого обхождения.
Осторожно-осторожно я пробрался по курчавой шейке к плечу. Еще немножко
Ц и мне удалось зацепить пальцем ножку и подтянуть ее до гибкого сустав
а. Еще один осторожный маневр Ц и, ухватив раздвоенное копытце, я бережно
извлек ножку на свет.
Ну, полдела сделано! Я встал с колен и пошел к ведру с теплой водой. Вторую н
ожку мне предстояло тащить левой рукой, и я старательно мылил ее, а одна из
маток собрала своих ягнят, негодующе уставилась на меня и с вызовом прит
опнула ногой.
Я отвернулся, снова опустился на колени на подстеленный мешок и начал вв
одить пальцы, но тут под руку подлез крохотный ягненок и присосался к вым
ени моей пациентки. По-видимому, он блаженствовал Ц если подергивающий
ся под самым моим носом хвостишко заслуживал доверия.
Ц Это что еще за явление? Ц спросил я, продолжая щупать.
Фермер ухмыльнулся.
Ц Это-то? А Герберт! Его, беднягу, мамаша ни за что к себе не подпускает. Воз
ненавидела, как он родился, а на другого ягненка просто не надышится.
Ц Так вы его с рожка кормите?
Ц Да нет. Думал было, но только гляжу, он и сам управляется. То к одной подс
кочит, то к другой Ц голодным не остается. В жизни такого не видывал.
Ц И недели на свете не прожил, а уже стоит на своих ногах, а?
Ц Что так, то так, Джим. По утрам животишко у него тугой, так я думаю, что ноч
ью мамаша его все-таки кормит. В темноте же она его не видит, так, верно, ей т
олько смотреть на него противно.
Я посмотрел на ягненка внимательнее. На мой взгляд он был таким же длинно
ногим милашкой, как и все остальные ягнята. Но и у овец есть свои причуды!
Вскоре я выпростал и вторую ножку, после чего извлечь всего ягненка было
уже просто. Он лежал на подстилке из сена Ц огромный шар головы и крохотн
ое тельце. Но его ребрышки поднимались и опускались вполне обнадеживающ
е, ну, а голова… я знал, что отек спадет так же быстро, как и возник. На всякий
случай я проверил, но больше ничего не нащупал.
Ц Второго нет. Роб, Ц сказал я.
Фермер крякнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111