простые, добрые, всегда старающиеся показать себя с н
аилучшей стороны. Двое пожилых мужчин, видимо братья, и двое парней, навер
ное, сыновья того или другого. Все четверо выжидательно смотрели на меня
в смутном свете, чуть приоткрыв губы, словно готовясь при малейшем предл
оге весело ухмыльнуться или захохотать.
Я расправил плечи, набрал воздуху в грудь и громким голосом объявил:
Ц Будьте добры, принесите ведро горячей воды, мыло и полотенце.
То есть я собирался сказать именно это, но почему-то произнес свою просьб
у на каком-то неведомом наречии, возможно африканском. Бамфорды насторо
жились, готовые исполнить любое мое распоряжение, но лица их выразили ли
шь полное недоумение. Я откашлялся, сглотнул, выждал несколько секунд и с
делал новую попытку. Но опять по коровнику разнеслись какие-то нечленор
аздельные выкрики.
Я оказался в трудном положении. Объясняться с этими людьми было необходи
мо, тем более что они меня не знали и ждали каких-то действий. Вероятно, фиг
уру я собой являл весьма загадочную Ц прямая спина, торжественная осанк
а и надо всем господствует необъятная кепка. И тут сквозь туман у меня в го
лове прорвалось озарение: моя ошибка заключалась в излишней самоуверен
ности. Чем больше я буду повышать голос, тем меньше будет толку. И я попроб
овал перейти на нежнейший шепот:
Ц Вы не принесете мне ведро горячей воды, мыло и полотенце?
Без сучка и без задоринки! Хотя старший мистер Бамфорд сразу меня не расс
лышал. Он подошел поближе, приставил ладонь к уху и впился взглядом мне в г
убы. Потом радостно закивал, пошел на цыпочках к одному из своих сыновей, т
очно канатоходец, и что-то прошептал ему на ухо. Молодой человек повернул
ся, крадучись выскользнул из коровника, тщательно прикрыв за собой дверь
. Вернулся он через минуту, изящно ступая тяжелыми сапогами по булыжнику,
и бережно поставил передо мной ведро.
Я ухитрился снять пиджак, галстук и рубашку без каких-либо происшествий.
Бамфорды забрали их у меня в полном безмолвии и повесили на гвозди с чинн
ой торжественностью, словно в церкви. Я решил, что держусь прекрасно, но, к
огда начал намыливать руки, мыло повело себя как-то странно, оно прыгало с
моего локтя на пол, ускользало в сток, уносилось в самые темные углы, а Бам
форды бросались в погоню. Когда же я начал мылиться выше локтей, дело пошл
о еще хуже. Мыло повадилось прыгать через мои плечи, точно белка, и то отле
тало от стены, то соскальзывало на пол по спине. Бамфорды не могли предуга
дать, куда оно прыгнет в очередной раз, и окружили меня, пригнувшись и подн
яв ладони, чтобы перехватить ею на лету.
В конце концов я завершил эту процедуру и готов был приступить к делу, но к
орова встать не пожелала, и я волей-неволей растянулся ничком на булыжни
ке позади нее. Едва я лег, как на уши мне сползла кепка. Видимо, я снова надел
ее, после того как снял рубашку, только вот зачем?
Я осторожно ввел руку и продвинул ее вдоль шеи теленка, надеясь, что нога с
огнута в первом или хотя бы во втором суставе. Но меня ждало разочаровани
е: она уходила назад от плеча, плотно прижатая к боку теленка. А впрочем Ц
что тут такого? Просто придется забраться рукой поглубже.
Главное же Ц теленок был жив! Мое лицо почти упиралось в корову, и каждые
несколько секунд передо мной крупным планом возникал нос, и я с радостью
видел, как трепещут ноздри, втягивая наружный воздух. Вот выправлю эту но
гу Ц и все будет в полном порядке.
Беда была только в том, что корова, когда я засунул руку поглубже, поднатуж
илась, мою руку прижало к тазовым костям, и я несколько секунд буквально и
звивался от боли, пока давление не ослабело. Это повторялось снова и снов
а, моя кепка каждый раз падала на пол, и заботливые руки тотчас водворяли е
е на прежнее место.
Но вот мои пальцы сомкнулись на копытце Ц ура, можно будет обойтись без в
еревок! Ц и я принялся разгибать ногу. Однако времени это заняло больше,
чем я рассчитывал, и мне показалось, что теленок начал терять терпение: ко
гда очередная потуга выдвигала его мордочку наружу, мы смотрели друг дру
гу прямо в глаза, и взгляд его говорил яснее всяких слов: «Ну, сколько еще м
ожно копаться!»
Затем нога поддалась и почти мгновенно заняла нормальное положение.
Ц Беритесь за ножки, Ц шепнул я Бамфордам, и, еле слышно посовещавшись, о
ни заняли нужную позицию. Еще секунда Ц и на булыжнике уже трясла голово
й и с шумом выдувала из ноздрей околоплодную жидкость прекрасная телочк
а.
Шипящим шепотом я указывал, что надо делать дальше, и Бамфорды послушно р
астерли ее пучками соломы, а затем положили у морды матери, чтобы той удоб
нее было ее облизать.
Так счастливо завершился один из самых благопристойных отелов, при кото
ром требовалась моя помощь. Никто ни разу не повысил голоса, все двигалис
ь только на цыпочках. Пока я одевался, вокруг стояла тишина, точно в храме.
Затем я направился к машине, последним пианиссимо пожелал всем спокойно
й ночи и уехал, а Бамфорды беззвучно помахали мне на прощание. Сказать, что
утром я проснулся с дурной головой, Ц значит не дать ни малейшего предст
авления о полном крахе моего организма и столь же полном распаде моей ли
чности. Только тот, кому довелось за один присест выпить две-три кварты ра
знообразных домашних вин, способен вообразить эту чудовищную тошноту, э
то адское пламя, пожирающее внутренности, эти раздраженные нервы, мучите
льно отзывающиеся на малейший звук, это черное отчаяние в душе.
Тристан заметил, как я лил в ванной холодную воду себе на язык, и, движимый
интуицией, заставил меня проглотить сырое яйцо, пару таблеток аспирина и
глоток коньяку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111