Там женщины давно соперничают с мужчинами в разных профессиях. Мы еще не представляем такой опасности для наших мужей.
— Высокомерное сострадание? А не вернее ли будет сказать, что они навязчивы?
Недиме-ханым сдвинула брови.
— Навязчивость — это пустяки! Они привыкли к чаршафу, к пече. Когда мы в масках, наши мужчины чувствуют себя, как на костюмированном балу или карнавале. Поэтому они и навязчивы, но стоит показаться с открытым лицом, как сразу видишь, что на свете нет более воспитанных, более деликатных мужчин, чем наши; конечно, это в том случае, если мы открываем лицо не для того, чтобы кокетничать...
Кямиль-бей приготовил кофе в больших чашках. Когда он вошел в комнату с подносом, Нермин забеспокоилась, встала и, взглянув на мужа, сказала:
— Какой стыд! Простите меня, я совсем забыла.
-— Что вы, Нермин! Вы так хорошо беседовали. Вот я и не хотел вам мешать. Не взыщите, если получилось не так, как вы привыкли.
— Зачем вы беспокоились? Разве эта взрослая ханым не могла сварить кофе для тети Недиме?—спросила Нермин, кивнув в сторону Айше.
— Вчера вечером я жарила рыбу для папы. Вместе с мамой.
— Какую рыбу?
— Рыбу...
— Разве она не имеет названия?
— Просто рыба.
— У каждой рыбы есть свое название. На свете много девочек, не всех, же их зовут Айше...
Недиме-ханым отпила глоток.
— Вы очень хорошо сварили кофе, — похвалила она. — Вы и пристыдили нас и сделали своими должниками.
— Мы будем квиты, если вы разрешите мне закурить трубку.
— Пожалуйста, табачный дым меня не беспокоит, я привыкла.
Кямиль-бей быстро набил трубку, раскурил ее и затянулся несколько раз подряд. Сейчас он был очень похож на англичанина.
— О чем вы без меня говорили?—спросил он.
— У наших мужчин, оказывается, есть высокомерное сострадание к женщине. Такого мнения придерживается Недиме-ханым,— сказала Нермин.
— Высокомерное сострадание... Хорошо сказано... И красиво, и правильно... Мы действительно такие. Вы пришли к нам—и смотрите, как стало хорошо. Во-первых, вы раскрываете нам правду о нас самих. «Почему наша литература такая поверхностная?» — думал я. И понял, что это из-за того, что наши дома разделены на гарем и селямлык. Вы делаете нас полноценными людьми.
— Что вы... Смотрите, я рассержусь, Кямиль-агабей.
— Да, вы делаете нас людьми... Я все думаю об этом. Если бы вместо вас Ихсана замещал в редакции его брат, обо мне вряд ли вспомнили. А если и вспомнили, то я сам не отнесся бы к этому серьезно. Если женщины вступают в борьбу рука об руку с мужчинами, то разве можно победить такой народ? Ведь так было еще в древние времена, в самом примитивном обществе, но как-то получилось, что потом об этом забыли. Все глупость мужчин... В любое время, в любой стране, если мужчины, находившиеся у власти, отвергали помощь женщин, страна погибала.
— В Анатолии с давних пор мужчины и женщины вместе работают на полях. А все-таки мы потерпели поражение. Почему? Как это объяснить? Я думаю, что, говоря о народе, вы ошибочно имеете в виду только городскую интеллигенцию, ремесленников и чиновников,— сказала Недиме-ханым.
Кямиль-бей придавил большим пальцем табак в трубке и вздохнул:
— Да, к сожалению, это так... Но тогда почему же мы потерпели поражение?
— Одно дело заставить женщину работать из-под палки, как пленницу, как рабыню. Совсем другое — признать ее полное право на борьбу в государственных и общественных делах наравне с мужчиной, ее человеческое равноправие... Бывает, что плебей и патриций объединяются, и тогда в первое время заметен некоторый прогресс, они чего-то добиваются. Но такое общество не может считаться устойчивым я нормальным. У нас в Анатолии положение женщины гораздо хуже, чем даже положение крепостных крестьян. Какое влияние может оказать на общественную жизнь существо, которое продают, как животное, с мнением которого не считаются даже в вопросе создания семьи? Такая женщина ведет общество лишь к разложению. Подумайте только, ведь половина населения страны остается на положении животных!— Посмотрев на Нермин, она грустно улыбнулась.—-Не так ли, дорогая?
— Крестьянки в Испании в таком же положении. Такое бесправие повсюду. Видимо, так было и так будет!
— Не думаю... Разве в Испании нет женщин, работающих в различных областях человеческой деятельности?
— Есть, но только образованные, аристократки...
— Правильно... Это значит, что, когда ей дают возможность, женщина работает. Во время войны были женщины-дворники. Они подметали улицы без чаршафа и даже в штанах.
— Говорят, это были пожилые женщины из низшего сословия, — сказала Нермин.
— Так что же? Ведь смогли же они надеть штаны и стать дворниками? Почему бы женщинам среднего сословия не стать чиновниками или ремесленниками, а на долю высшего остается административная работа, депутатство и даже посты министров. К счастью, в нашей стране между сословиями нет непреодолимых границ. Мы можем радоваться, наступает новая эра. Не находите ли вы немного странным, что эта новая эра открыта не известными вождями, не гениальными политиками и главное не падишахами и королями, испокон веков считавшими себя властелинами мира, а мусорщиками из низшего класса?
— Великолепно! - сказал Кямиль-бей, в восторге поднимая руку с трубкой.— Почему вы не говорите об этом в беседах с нашими великими писателями?
— Это я здесь такая смелая. А там я чувствую себя одинокой и робкой. Здесь дом, семья. Присутствие Нер-мин-ханым подбодряет меня.
— Это я вас подбодряю? К сожалению, подобные слова меня только страшат. Да все это и не укладывается в моей голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106