Никогда в жизни не мог он представить себя главой даже большой семьи, а не то что целой нации. При жизни отца он понятия не имел, как ведется хозяйство в многолюдном особняке, громадной вилле, куда приходило бесчисленное множество людей.
Ответственность перед одной Нермин и крошечной Аише и та казалась Кямиль-бею тяжелым грузом. Ловкая похвала майора польстила ему, хотя он и понимал, что его хотят опутать. Немного отодвинувшись от стола, он ждал. Бурханеттин-бей говорил: «Да, ваше превосходительство. Здесь, эфендим\.. Да... Я уверен, что договоримся, ваше превосходительство... Слушаюсь... Зайду... Сразу же...»
— Его превосходительство спрашивали о вас, — сказал майор Кямиль-бею, повесив трубку.— Паша очень интересуется вами... О чем я говорил? Да... Вы, как благородный человек... Может быть, дали слово... Взять слово назад...
— Я никому никакого слова не давал.
— Да? В самом деле? Скажите, пожалуйста... Это меня радует. Да сохранит вас аллах! А теперь, топ сЬег, послушайте меня! Министерство иностранных дел в курсе дела. Мы отправим вас первым секретарем нашего посольства в Рим. Министерство иностранных дел ценит вас. Все уверены, что вы будете прекрасным послом, достойным представителем Османской империи за рубежом.
Бурханеттин-бей говорил не торопясь, как бы давая Кямиль-бею возможность вдуматься в его слова. Из союзников к Анатолии терпимее всех относились итальянцы, и Кямиль-бей понимал, что лучше всего он сможет помочь Анатолии из Рима. Ведь продолжать борьбу здесь для него уже невозможно. Все, что говорил майор, не имело больше никакого значения: решение было принято.
— Ваше предложение я обдумаю, бей-эфендим, и завтра дам ответ.
— Превосходно. Я был уверен, что мы договоримся. Вот только еще одно небольшое обстоятельство... Вы ведь слышали мой разговор по телефону? Его превосходительство ждет ответа. Разумеется, он будет докладывать выше. Не могу ли я сказать ему, что в принципе мы договорились?
Кямиль-бей любил и жалел жену. Он живо представил себе, как его освобождение и высокое назначение обрадуют Нермин. «От людей нужно требовать только то, что они могут дать... Для дела полезнее, чтобы я был в Риме...»
— Если только в принципе, бей-эфендим, я согласен!
— Благодарю вас. Теперь перейдем к деталям: оккупационные власти придают большое значение событию, послужившему причиной вашего ареста. В захваченных
документах довольно точно указано направление готовившегося наступления. Это серьезнее, чем вы полагаете. Короче говоря, нам нужен виновник.
Прищурившись, стараясь скрыть страшное волнение, Кямиль-бей лихорадочно думал. Ему казалось, что петля на его шее уже затянулась.
— Понимаю, бей-эфендим, вы правы,— сказал он.— Нужен виновник. Да... Но ведь виновник уже найден.
— Кто же это?
— Ахмет-бей был арестован раньше меня. Он дал показание, которое помогло захватить документы. А я тоже показал, что ящик мне дал он. Но я не знал, что находится в ящике.
— Нет, не он. Этот человек не годится.
— Почему?
— По причине, которая, по нашему мнению, должна оставаться секретом...
— Тогда...
Кямиль-бей снова на мгновение задумался. И вдруг принял страшное решение:
— Ну что же, предложу другого, — сказал он. — Человек, который за день до моего ареста пришел ко мне и сказал, что необходимо передать этот ящик на «Гюльдже-маль»... Он подойдет?—Кямиль-бей посмотрел на Бурха-неттин-бея, стараясь понять, не допустил ли он ошибки. Но если даже и так, ошибка уже сделана. Если Ниязи не предатель, он все равно погиб.
— Кто это?
— Один измирец, по имени Ниязи.
— Ниязи? Ниязи из Измира, маленький такой... сутулый?
— Да.
— Не он, эфендим.— Бурханеттин-бей нахмурился.— Будем говорить откровенно,—сказал он.— Мы только напрасно теряем время.— В его голосе уже не звучали дружеские нотки.— Нам все известно. Отсутствуют только улики. Нам нужна эта женщина, дорогой. Мы должны разоблачить женщину, по имени Недиме. Она или очень хитра или ей помогают случайности. В пароходном агентстве утверждают, что ее не видели. Два известных врача показали, что этой ночью они были у нее дома. Только вы один знаете правду.
— Что я знаю? Я должен выдать вам Недиме-ханым?
— Вам никого Не надо выдавать. Мы и так все знаем. Вы впутались в это дело случайно, вы всего-навсего свидетель.
— Нет. Я вне свидетель.
— Не начинать же нам все сначала. Бесполезное самопожертвование. Оно не спасет Недиме-ханым... Подумайте лучше о вашей жене, ребенке, о своем будущем. Мы установили, что вы находитесь в бедственном материальном
положении.
— Причем тут мое материальное положение?.. Вы, бей-эфендим, доказали мне страшную вещь... Никогда мне и в голову не приходило, что я подлец.
— Что вы?.. Что с вами?
— Ничего... Оказывается, я просто негодяй!.. Как легко принял я должность первого секретаря посольства в Риме! Разве наше государство может иметь в Риме посольство? Должно быть, вы не знаете, на какой постели провел вчера ночь этот первый секретарь и будущий блестящий посол? Как комично, что после ночи, проведенной в такой камере и на такой постели, я принял ваше предложение. Нечего сказать, забавный разговор! Простите, что побеспокоил вас. Мы кончили?
— Да не торопитесь, дорогой! Садитесь... Выкурите еще сигарету...— Элегантный и красивый офицер произнес эти слова взволнованно, как неопытный ловелас, умоляющий женщину, которая уже согласилась было уступить, а затем вдруг закапризничала. Он снова подвинул Кямиль-бею серебряный портсигар.— Извольте... Закурите, бей-эфендим... Еще два слова.
— Хватит, я все знаю. Теперь вы будете пугать меня Чертовым островом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106