Нет, у нас только один выход: добыть деньги с оружием в руках. Мы сидим и думаем, как бы кого-нибудь упросить. Но я уже решил. Если мы не достанем денег, я захвачу судно силой. Попытаюсь пройти Босфор. А если увижу, что наступает конец и меня могут схватить, взорву это корыто. Клянусь вам!
— Успокойтесь, Ниязи-агабей. Вот увидите, мы спасем боеприпасы.
— Не знаю, на что вы надеетесь. Я еще рассчитываю на одного человека. Вместе с товарищем около трех часов схожу к нему. А завтра утром встретимся здесь.
Он встал и взялся за ручку двери. Затем вернулся и сказал Кямиль-бею:
— За вами следят. Дом'ваш взят под наблюдение. После победы при Иненю все мы под особым надзором. Не победи мы при Инёню, не испытывали бы сегодня таких затруднений. Они думают, победа породила у нас чувство надежды и теперь мы пойдем на любые условия. Победа достается дорогой ценой, чтобы оплатить ее, нужно мужество. — Улыбнувшись Недиме-ханым, он продолжал: — Если у нас нет денег, то есть сердца, их мы и отдадим. Не так ли, Недиме?
Ниязи вышел. Дверь за ним с шумом захлопнулась.
Недиме-ханым так разволновалась, словно Ниязи-агабей ушел на верную гибель. Губы у нее дрожали, она хотела заплакать, но понимала, что делать этого нельзя: слезы удручающе подействуют на мужчин. Она искоса взглянула на них: Кямиль-бей задумчиво поглаживает усы, Ахмет сидит сложа руки, как беспомощный ребенок. Да, трудно удержаться от слез! Это ужасно! Лучше поскорее выйти.
Недиме-ханым быстро встала.
— Я пойду в типографию, — проговорила она сдавленным голосом, — а оттуда в «Красный полумесяц». Заказать вам чай?
Не дожидаясь ответа, она вышла, захлопнула за собой дверь и, стоя в темном коридоре, глубоко вздохнула. Ее уход походил на бегство, полное отчаяния и страха.
После долгого молчания Ахмет наконец сказал:
— Мы губим бедную женщину. Ведь она беременна...
— Может быть, действительно обратиться к мужу тетки?— предложил Кямиль-бей. — Только можно ли просить у кого-нибудь в долг сорок тысяч лир под будущую победу Национальной армии?
— Во-первых, нельзя делать такого предложения подрядчику оккупационных войск. Это глупо. Во-вторых, мы це имеем права давать расписку от имени Национальной армии. Он купец и наверняка спросит: «Кто вы? Где ваша доверенность? Как я могу дать такие деньги правительству, не имеющему сорока тысяч на покупку оружия?»
— Конечно, не даст. Для этого надо хоть сколько-нибудь верить в победу Анатолии. Если же он поверит, то постарается обеспечить свое будущее другим способом. Разве вы не слышали? Анатолия сейчас не требует от Стамбула больших жертв. Мне кажется, что Ниязи-эфенди прав. Может быть, Анкара на самом деле допустила ошибку. Подпольная организация действительно нужна...
— Для того чтобы силой оружия добывать деньги? Кто и как в таком случае будет контролировать подпольную организацию, состоящую из мелких вооруженных групп? Если каждый станет совершать грабежи и нападать на банки, к чему это приведет?
— Вы правы. Об этом я не подумал. Ведь так легко дойти и до мародерства. Разве все могут работать бескорыстно, с такой преданностью, как Ниязи-эфенди? Что же делать? Вы нашли какой-нибудь выход?
— Нет.
— А что за человек Розальти?
— Настоящий подлец! А какие у него глаза! Маленькие бегающие глазки, словно ртуть. Стоит только увидеть эти глаза, чтобы сразу понять, с кем имеешь дело. Он даже не враг. Скорее, просто пройдоха...
— Судно принадлежит ему?
— Нет.
— В таком случае причем он?
— Мы арендовали судно через него. Он ответственный чиновник пароходной компании, ее доверенное лицо.
— Какой компании?
— Компании «Ля Франс».
— «Ля Франс»? Вы уверены?
— Конечно. А почему вас это удивляет?
— «Ля Франс»... Постойте... В доме дяди меня познакомили с одним господином. Если я не ошибаюсь, мне представили его как директора компании «Ля Франс». Низкого роста, довольно полный француз...
— Я не знаю директора. Я встречался только с Розальти. Должно быть, директор не захотел вмешиваться в это дело.
— Не захотел вмешиваться? Почему? Ведь директор — французский подданный. Чего ему бояться? Ему ничто не угрожает. Если и существует какая-нибудь опасность, то только для парохода. Как он может не знать о деле, если дал на него согласие?
— Что вы этим хотите сказать?
— То, что все это мне кажется несколько странным. Если судно «Арарат» принадлежит компании «Ля Франс» и директор компании — тот самый человек, с которым я познакомился в доме дяди, то этот французский судовладелец вовсе не похож на пройдоху. Дом моего дяди всегда полон оккупантов, высокомерных иностранных офицеров... Если среди них кто-нибудь и показался мне порядочным человеком, то именно этот директор французской компании. Вы знаете, где находится пароходное агентство?
— Вы хотите повидать директора?
— Конечно. Пойдемте поговорим с ним. Не понимаю, как мне до сих пор не пришло это в голову?
— И вы полагаете, что это нам поможет?
— Едем скорее!
— Но ведь мы не знаем адреса.
В Кямиль-бее заговорила практическая жилка, что с ним случалось довольно редко. Надевая пальто, он продолжал:
— По пути зайдем в аптеку и посмотрим телефонный справочник. Там найдем адрес. Обратимся в агентство. Если директора не окажется на месте, узнаем, где он живет. Не будем терять времени.
— Надо оставить записку Недиме-ханым. Она будет беспокоиться.
— Пока не стоит ее обнадеживать. Если аллах поможет нам устроить это дело, тогда и подумаем, как побыстрее ей об этом сообщить. Зачем ее заранее волновать?
Они зашли в первую попавшуюся аптеку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106