В глазах Ахмета застыли отчаяние и безнадежность. Казалось, он не узнавал Кямиль-бея. У него был такой жалкий, обреченный вид, что Кямиль-бей почувствовал отвращение.
— Ахмет, ты знаешь этого человека?—грубо спросил следователь.
— Да,—ответил Ахмет, не поднимая головы.
— Кямиль-бей утверждает, что ты врешь. Он говорит, что Недиме ничего не знает о ваших связях с Анатолией, ничего не знает о документах, которые должны были отправить с пароходом «Гюльджемаль».
Ахмет молчал. Капитан немного подождал, потом с раздражением крикнул:
— Я тебя спрашиваю, скотина!
— Она знала, эфендим.
— Недиме знала об этом?
— Да.
— Разве не Недиме говорила с директором об отправке парохода с боеприпасами?
— Недиме.
Кямиль-бей не удержался. Вскочив с места, он закричал:
— Ахмет, что ты говоришь?
Следователь тоже вышел из себя:
— Замолчите!.. Сейчас же замолчите! А то вам плохо будет.
Не обращая внимания на угрозы следователя, Кямиль-бей продолжал более спокойно:
— Как же так, Ахмет?
— Замолчите! — еще раз крикнул следователь.
— Как ты можешь так бессовестно врать?
— Замолчите!.. Слышите? Кому я говорю.
— Муж в тюрьме... Сама беременна.
— Тебе я говорю или нет?
Кямиль-бей повернулся к следователю всем своим богатырским телом и так на него посмотрел, что тот сразу замолчал.
В упор глядя на Ахмета, не повышая голоса, Кямиль-бей продолжал:
— И тебе не стыдно клеветать на бедную беременную женщину, которая ежедневно ходит на работу, чтобы прокормить сидящего в тюрьме мужа? А еще говорил, что влюблен в нее. По-твоему, это любовь? Позор!
Кямиль-бей сам удивился, откуда это ему пришло в голову. Он даже не подумал, что может скомпрометировать Недиме-ханым. Сейчас важно было одно: спасти ее, заставить замолчать этого некогда ему близкого человека, ставшего негодяем.
Следователь растерялся. Очная ставка, на которую он возлагал большие надежды, провалилась. Кямиль-бей, казавшийся таким мягким и податливым, в одно мгновение превратился в сильного, волевого человека. Но, как и все восточные люди — любители смаковать интимные отношения между мужчиной и женщиной, капитан сразу же подхватил слова Кямиль-бея, даже не подозревая, что этим помогает ему.
— О какой любви идет речь?—спросил он. Кямиль-бей легко и спокойно стал рассказывать:
— Этот человек знал Недиме еще девушкой, до того как она вышла замуж за Ихсана... Полюбив Ихсана, она долгое время избегала Ахмета. Когда Ихсан был арестован, Недиме осталась одна. Ахмет воспользовался этим и напомнил ей о своей привязанности. Но опять получил отказ. Видимо, он обиделся, затаил злобу и теперь мстит. А я-то думал, что он искренне помогает товарищу, находящемуся в заключении.
— Муж Недиме знал об этом?
— Нет. Ихсан ничего не знал и никак не мог понять, почему Недиме-ханым избегает Ахмета. Я тоже совсем недавно узнал. Как-то мы немного выпили. Ахмет начал говорить пошлости, и я пристыдил его. Кстати, именно в тот вечер Ахмет и произнес эти страшные слова: «Будь я на месте Ихсана, я бы такую женщину, как Недиме, ни за что не оставил на воле. А если бы пришлость оставить, умер от ревности». Я спросил его: «Что же ты сделал бы на месте Ихсана?» «Я сделал бы так, чтобы осудили и ее»,— ответил он. Теперь он, должно быть, осуществляет задуманное и старается для своего грязного дела использовать трибунал, то есть армию Османской империи.— Кямиль-бей повернулся к Ахмету: — Не так ли, эфендим?
Следователь тоже посмотрел на Ахмета. Тот не произнес ни слова, не шелохнулся. На его измученное лицо тяжело было смотреть. Залитые слезами глаза, безжизненно повисшие руки — весь он казался олицетворением отчаяния и бессилия. Наступило тягостное молчание.
Ахмет продолжал плакать, задыхаясь и всхлипывая, как маленький ребенок. От слез его бледное лицо сморщилось и лоснилось, как мокрая клеенка. Только теперь, увидев Кямиль-бея, он осознал, что нестерпимые пытки в течение пяти дней бросили его в болото предательства.
Следователь по-своему истолковал поведение Ахмета. Он решил, что тот плачет от безнадежной любви, и это напомнило ему театральное представление. Разве может мужчина плакать из-за женщины? Он брезгливо поморщил^ ся и крикнул:
— Хватит! Стыдно!
Ахмет с трудом повернул голову в его сторону. Следователь раздраженно спросил:
— То, что говорит Кямиль-бей, правда?
Опять наступила тяжелая тишина. После некоторого молчания раздался неприятный, хриплый голос:
— Я потерял честь... Я бесчестный человек! — пробормотал Ахмет, судорожно разрывая ворот рубашки, и упал навзничь. Тело его конвульсивно забилось, руки неестественно вывернулись, кулаки сжались. Изо рта показалась пена. У него начался припадок.
Следователь подбежал к нему, но не решился дотронуться и крикнул конвоиру:
— Чего смотришь, осел! Взвали его на плечи и выкинь отсюда. Наджи-эфенди, дай воды.
Писарь взял пустой графин и пошел за водой. Не выпуская из рук винтовки, конвоир поволок из комнаты бесчувственное тело Ахмета.
— Не приведи, аллах! — прошептал следователь.— Врагу не пожелаю.
Кямиль-бей был доволен исходом очной ставки. Он сразил Ахмета той же ложью, которой тот обучал его, когда они встретились на мосту и беседовали в читальне Валиде. Он не жалел Ахмета. Ведь человек, только что бившийся в припадке, не был прежним Ахметом — это предатель.
Кямиль-бей продолжал спокойно рассказывать:
— Ахмет еще в лицее страдал эпилепсией.
— Совершенно верно. У него действильно эпилепсия, это сразу видно.
— У него и эпилепсия, и наследственный сифилис. Ахмет всегда был каким-то странным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106