— Где это вы застряли? Подождите здесь, сейчас доложу.
Он поправил феску и, бросив сигарету, ушел.
Его превосходительство паша принял Кямиль-бея стоя. Свидание не предвещало ничего хорошего. Никто ему не сказал «прошу», не протянул руки и не предложил сесть.
Паша был среднего роста и на первый взгляд казался надменным и гордым.
— Вы — Кямиль-бей, сын покойного Селим-паши?— устало спросил он.— Мы были друзьями с вашим покойным отцом. Как-то мы охотились в вашем лесу, помнится, и вы тогда были с нами. Вам было лет десять, не больше.
Кямиль-бей лихорадочно старался вспомнить эту охоту. В их лес часто приезжало много знакомых.
— Не припоминаете? — продолжал паша. — Ваш отец был человек верующий, мужественный, преданный нашему падишаху. Узнай он о том, что случилось с вами, он был бы очень огорчен. Подождите. — Он жестом заставил Кямиль-бея молчать. — Разве вы не верите в то, что падишах наша святыня?
— Верю.
— Признаете ли вы необходимость халифата для империи?
— Признаю.
— В таком случае вы должны признать и свсе заблуждение. Путь, на который вы вступили, вредит тем основам, в которые вы верите.
— Наоборот, ваше превосходительство, я полагаю,что...
— Кто полагает, тот совершает ошибку. Вы ошибаетесь. В Анатолии творятся дела, прямо противоположные желанию и воле нашего падишаха и халифа. Вы, конечно, этого не знаете. Поэтому вас прощают. Как друг вашей семьи и человек, хорошо знающий сущность дела, я решил вам это объяснить. Вы заблуждаетесь, сын мой!
— Ведь я не совершил сознательного преступления, эфендим! Может быть, я и допустил ошибку. Но, заверяю вас, я не знал, что в ящике находятся важные бумаги. Больше я никогда не буду брать подозрительных поручений.
— Отлично! Я был уверен, что мы договоримся. Сейчас я прошу вас оказать мне помощь во имя государства и нации. Люди, навлекшие на вас эту беду, должны понести наказание.
— Этот человек уже понес наказание, эфендим!.. Ах»
мет-бей.
— Оставьте Ахмет-бея! Все ваши действия в последние месяцы проверены день за днем. Все материалы я изучил лично. Единственная виновница — это женщина, по имени Недиме. Мы знаем, что в это дело вас втянула она. Вчера ваша жена с тетушкой были у нее. Ваша жена в отчаянии... И она права... У вас прекрасная дочь. Хорошая, умная девочка. Сейчас я вызову человека, и он вместе с офицером запротоколирует факты, хорошо известные и вам и нам. После этого я прикажу немедленно вас отпустить. Эти несколько дней, проведенные здесь, будут для вас хорошим уроком.
Паша протянул руку, чтобы нажать кнопку звонка.
— Минутку, эфендим, — остановил его Кямиль-бей с хладнокровием скряги, отказывающегося уплатить долг. — Вы изволили бывать в камере, куда меня посадили?
— В камере, куда вас посадили?
— Да... В подвале... Окно под самым потолком, света нет, холод, грязь.
— Странный вопрос! В чем дело?
— Я не могу покинуть эту камеру такой ценой. Вы хотите бросить туда невинную беременную женщину!
— Беременную женщину? Сейчас война, мы потерпели поражение, сын мой. Кто знает, сколько сот невинных беременных женщин убивают в этот момент в Анатолии из-за тех бандитов, которым вы стараетесь оказать услугу. Вы напрасно драматизируете положение. Вам больше не придется сталкиваться с этой женщиной и ей подобными. Существует закон природы: сильные выживают, а слабые погибают, если не покоряются силе. До сих пор еще никому не удавалось изменить этого. Я вас понимаю и уважаю ваши благородные чувства. Но не вы впутали в это дело беременную женщину. Это она воспользовалась вашей наивностью и чуть не погубила вас.
— Нет! Она к этому делу не имеет никакого отношения.
Кямиль-бей произнес эти слова очень тихо. Предложение, сделанное ему, не заслуживало даже того, чтобы его отвергали. Но паша решил, что Кямиль-бей образумился.
— Я сам займусь вашим делом,— сказал сн, мягко улыбаясь. — Вы не понимаете, очной ставки вам делать не будут. Не волнуйтесь! На суд вас тоже не вызовут. Завтра или послезавтра вместе со своей женой и ребенком вы отправитесь к новому месту службы.— Не поняв выражения брезгливости на лице Кямиль-бея, он пытался подбодрить его. — Ну, ну! Разумеется, сейчас вы нервничаете... Но через некоторое время сами будете смеяться над своими теперешними чувствами.
— Благодарю вас, ваше превосходительство... Я искренне тронут тем, что вы любите меня и всю нашу семью, что вы желаете нам добра. Вашу милость по отношению к нам... Одним словом, я никогда не забуду вашей доброты...
— Наоборот, это я должен быть вам благодарен, что вы не заставили меня долго трудиться. Напишем небольшой протокол, и вы будете свободны.
— Нет, эфендим, я говорю не об этом.
— О чем же? Не понимаю.
— Я не хочу.
— Не хотите?!
— Не хочу и не могу... Этого никогда не будет.
— Чего никогда не будет?
— Я не могу сделать того, что требуется для моего освобождения. Вы говорите, не будет очной ставки и на суд меня не вызовут. Но ведь это ничего не меняет. После того как я подпишу клеветническое показание, мне уже все будет безразлично. Как я спасусь от самого себя? Как буду смотреть людям в лицо? Как буду жить, спокойно спать, дышать? — К горлу Кямиль-бея подступил комок. — После ареста, ваше превосходительство, я долго думал над тем, смогу ли я стать подлецом. Теперь я уже знаю, что нет, не смогу. Может быть, я хочу казаться лучше других? Нет... Я уверен, что на моем месте вы поступили бы так же. Не будь я убежден, что все порядочные люди поступили бы так же, я немедленно подписал бы бумагу, как вы требуете. Может быть, в наше время и нет ничего особенного в том, что меня освободят в обмен на невинную беременную женщину, но для меня это значит в один миг порвать всякую связь с честными людьми всего, мира.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106