Отсюда следует, скажут нам, что аксиомы вовсе
не представляют собою абсолютно надежного знания и могут заключать в себе те
же недостатки и даже заблуждения, какие обычно встречаются в суждениях
прямой индукции и косвенного восприятия; мало того, аксиомы в таком случае
вовсе не могут быть резко обособлены от других суждений, между ними и
другими суждениями должны существовать переходные формы, благодаря которым
проведение демаркационной линии становится невозможным.
В ответ на эти замечания мы скажем, что они говорят вполне в нашу пользу.
Аксиомы действительно изобилуют теми недостатками и заблуждениями, которые
свойственны суждениям прямой индукции и косвенного восприятия; между ними и
другими суждениями действительно нельзя провести резкой демаркационной
линии. Остановимся прежде всего на первом их свойстве. Согласно нашей теории
суждений, в умозаключениях прямой индукции и в суждениях косвенного
восприятия чаще всего встречаются следующие ошибки: их субъект или не полон,
и потому суждение имеет чересчур общий вид, или, наоборот, он содержит в
себе лишние элементы, и потому суждение чересчур узко по объему. Положим,
что всякое бытие, поскольку в нем есть элементы SK, обладает признаком P,
так что истина выражается суждением "всякое SK есть P". Положим далее, что K
в силу каких-либо условий процесса сравнивания принадлежит к числу тех
сторон бытия, которые с величайшим трудом дифференцируются в сознании; тогда
легко может случиться, что, мысля о том бытии, которое есть SK, мы будем
характеризовать его только признаком S, т.е. будем высказывать чересчур
широкое суждение "всякое S есть P", и тем не менее оно будет казаться нам
неотразимо убедительным, так как, поставив субъект S, мы в
недифференцированной форме присоединяем к нему K, а из сочетания S и K
действительно с необходимостью следует P. Заблуждение второго рода возникает
следующим образом. Положим, что всякое бытие, поскольку в нем есть элемент
S, обладает признаком P, так что истина выражается суждением "всякое S есть
P"; положим далее, что в нашем опыте S почти всегда встречается вместе с K,
в таком случае мы подвергаемся опасности не заметить, что K есть лишний
элемент, и настаивать, что "только SK есть P".
Усмотреть, что к суждению присоединен лишний дифференцированный элемент,
гораздо легче, чем заметить, что какой-либо из необходимых элементов
мыслится лишь в недифференцированной форме; поэтому трудно допустить, чтобы
в аксиомах часто встречалась ошибка второго рода, но зато ошибка первого
рода чрезвычайно распространена, и мы сомневаемся, существует ли хотя одна
аксиома, а тем более постулат, свободные от нее. В подтверждение сошлемся
сначала на один из случаев такого недостатка, уже разоблаченного эволюциею
науки. Аксиомы, касающиеся пространственных отношений и лежащие в основании
геометрии Эвклида, долго высказывались без всяких оговорок, но в наше время
к ним уже необходимо присоединять некоторое ограничение, именно указывать,
что они имеют силу для трехмерного пространства с постоянною кривизною,
равною нулю. Эта оговорка, сообщающая нашему знанию более точный вид, имеет
не только такое формальное значение. Отмечая сравнительно частный характер
нашего знания, она, как известно, открывает перед нами обширные области для
новых исследований, составляющих содержание целых новых наук, которые в свою
очередь могут быть обобщены так, что геометрия Эвклида окажется наряду с
ними одним из частных случаев некоторого более общего знания.
Подобных изменений еще с большим правом можно ожидать от сложных
постулатов, лежащих в основе физики и химии, именно от закона сохранения
вещества и закона сохранения энергии. Они не обладают такою степенью
очевидности, как математические аксиомы, и потому полезно обозначать их
термином постулаты, однако для наук о физическом мире они играют ту же роль,
что и аксиомы, и обоснование их может происходить лишь таким же путем, как
обоснование математических аксиом: именно путем умозрительной прямой
индукции или путем умозрительного косвенного восприятия. Рассмотрим с этой
стороны, напр., постулат сохранения вещества.
Поверхностное ненаучное наблюдение, руководящееся чувственными
признаками, вовсе не подтверждает этого постулата: для зрения и осязания
превращения материи зачастую имеют вид исчезновения или возникновения ее.
Научное исследование, руководящееся производными признаками сохранения
вещества, также не может обосновать этого постулата уже потому, что в каждом
отдельном случае установить путем взвешивания сохранение вещества a можно
только, предположив сохранение какого-либо другого вещества b326. Между тем
этот постулат может похвалиться почти такой же древностью, как и сама
философия. Каким же образом разум открыл его, и на чем основывается доверие
к нему? Присматриваясь к тому, как усваивается истинность этого постулата,
нетрудно убедиться, что этот процесс имеет характер умозрения. Частные
примеры, вроде ссылки на то, что вещество сгоревшего дерева сохраняется в
форме газов, паров и золы, помогают нам только освободиться от доверия к
противоположным показаниям зрения и осязания, доверие же ко всеобщему и
необходимому значению постулата получается тогда, когда мы поставим в
сознании, произведя глубокую дифференциацию действительности, материальное
бытие вообще, нечто непроницаемое, т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134