Таким образом,
остаются возможными только вторая и третья теории. Вторая из них подчиняет
объект субъекту или, вернее, процессу знания и рассматривает объект как
порождение самого процесса знания, не имеющее самостоятельного бытия в
отношении к знанию. Эта теория знания развита Кантом и в разнообразных
модификациях, созданных его последователями, фигурирует на первом плане в
истории философии XIX века. Наконец, третья теория знания, которую мы
называем интуитивизмом, постепенно подготовляется к жизни критическою
философиею, и даже построена уже некоторыми философами, вышедшими из школы
Канта, однако не выражена еще в чистой форме. Эта теория более свободна от
предпосылок, чем критицизм Канта, и могла явиться на сцену только после
того, как критицизм в своем вековом существовании изжил и исчерпал до конца
все противоречия, неизбежно порождаемые предпосылками рационализма и
эмпиризма. Вскрыть присутствие этих предпосылок в критицизме легче после
знакомства с интуитивизмом, чем до него, а потому мы и приступим теперь
прямо к изложению первых, самых основных положений теории знания
интуитивизма.
Глава III. Первоначальный очерк основных положений теории знания
интуитивизма
I. Ioiioaiea iauaeoa ciaiey e ciaie?
Теория знания должна быть свободною от предпосылок. Во всяком случае в
наше время она должна освободиться, по крайней мере, от предпосылок,
найденных выше в докантовской философии. Это значит, что, приступая к ней,
мы должны начинать прямо с анализа фактов, мы не имеем права давать никакого
определения знания и не можем указать никаких свойств его, кроме тех,
которые прямо усматриваются в фактическом материале переживаний и будут
приняты нами за основание, определяющее, какие именно факты подлежат нашему
исследованию. Кто в самом начале теории знания заявляет, что будет изучать
то отношение между я и не-я, то воздействие внешнего мира на чувственность
(или, еще хуже, на нервы, органы чувств) познающего субъекта, которое
приводит к возникновению знания, тот наверное уже строит не теорию фактов, а
теорию теории: он уже знает о существовании важных условий знания (я, не-я)
и об их отношении друг к другу (о действии не-я на я). Точно так же тот, кто
заявляет, что будет изучать процесс копирования действительности, или
процесс символизирования ее, или процесс, приводящий к возникновению
всеобщих и необходимых суждений и т.п., уже знает, что такое знание, уже
построил зачаточную теорию его и хочет обосновать эту теорию, а вовсе не
исследовать прямо факты.
Нам могут возразить, что, не пользуясь никакими определениями знания,
нельзя найти самых тех фактов, которые подлежат исследованию. Если же,
несмотря на это предостережение, мы все-таки займемся анализом первых
попавшихся фактов, то может оказаться, что мы построим какую-либо теорию,
однако это будет вовсе не теория знания, а теория каких-либо других
процессов. В ответ на это заметим, что до известной степени всякий
исследователь, берущийся самостоятельно за обработку какого-либо
фактического материала, находится в таком же положении; исследуя группу
фактов, он приходит к новым определениям и разграничениям, изменяя при этом
смысл прежней терминологии. Впрочем, в настоящем исследовании мы займемся
анализом группы фактов, распространенной до такой степени широко, что мы
вовсе не рискуем построить теорию совсем иных фактов, чем это обыкновенно
принято в гносеологии; вероятнее всего, что мы построим теорию, в которую
войдут все факты, рассматриваемые в других гносеологиях, да, кроме того, еще
некоторые очень простые факты, обыкновенно не принимаемые в расчет
гносеологиею.
Мы будем заниматься анализом не только таких переживаний, как утверждение
закона Ньютона или каких-либо математических теорем и аксиом, но и таких
переживаний, которые кроются под словами "здесь светло, мне больно" и т.п.
Предметом нашего анализа будет служить всякое переживание, поскольку оно
исследуется, изучается, наблюдается, констатируется и т.п. Иными словами,
все факты, изучаемые во всех науках, и наблюдаемые во всех областях жизни,
подлежат и нашему исследованию, поскольку они таковы, что приводят к
возникновению процесса исследования, наблюдения и т.п. Это значит, что
количество фактов, подлежащих исследованию, теории знания, действительно
чрезвычайно велико: оно, по крайней мере, равняется количеству всех
остальных известных фактов, потому что известный факт есть факт, не только
существующий, но еще и познанный.
Вся эта необозримая громада фактов характеризуется следующим общим
признаком. Всякое знание есть знание о чем-либо; иными словами, всякое
переживание, называемое словом знание, заключает в себе явственно выраженное
отношение к чему-то, что можно назвать объектом знания. Отсюда прямо
возникает следующий важнейший для теории знания вопрос: находится ли объект
знания, т.е. то, к чему относится переживание, называемое знанием, вне
процесса знания или в самом этом процессе? В первом случае знание имеет
трансцендентный характер, а во втором оно имманентно. Согласно результатам
предыдущего исследования построить теорию трансцендентного знания без
противоречий нельзя, и потому, если бы оказалось, что объект знания не
находится в процессе знания, пришлось бы бессильно опустить руки пред
неразрешимою задачею и отказаться от дальнейшего исследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134