значит, основание для предиката кроется в
неопознанной глубине субъекта, оно должно крыться в ней, потому что иначе на
было бы принуждения приписывать "этому кусту" предикат, и оно выступило бы
на свет знания, если бы мы могли исследовать строение всех тканей этого
куста и все физиологические процессы в них. Иной характер имеет второе
суждение. В нем основание для предиката кроется в дифференцированной стороне
субъекта, и мало того, субъект дифференцирован в нем более, чем это
необходимо для предиката: нет необходимости в том, чтобы треугольник был
"остроугольным" или "этим треугольником", если есть налицо плоскость, на ней
три прямые линии, пересекающиеся друг с другом под какими угодно углами и
ограничивающие часть плоскости, то вместе с этим должно оказаться, что сумма
углов их пересечений равна двум прямым углам. Итак, есть два вида суждений.
В одних суждениях предикат вытекает из неопознанных сторон субъекта, и
только смутное восприятие связи в целом ручается за то, что субъект в самом
деле служит основанием для предиката; сосредоточивая внимание в этих
суждениях на абстрактно мыслимой дифференцированной стороне субъекта, мы
ясно чувствуем, что она еще не обязывает нас присоединить к ней предикаты;
большинство суждений восприятия имеет такой характер. В других суждениях
предикат вытекает из опознанной стороны субъекта, и потому, даже и
сосредоточиваясь только на ней как на абстрактно мыслимой, мы сознаем, что
предикат присоединяется к ней необходимо; таковы некоторые суждения в
наиболее высокоразвитых науках, напр., в математике. Умы, склонные
сосредоточивать внимание преимущественно на опознанной стороне вещей,
пренебрежительно относятся к суждениям восприятия и даже не доверяют им; это
понятно, если принять в расчет, что одна опознанная сторона вещей в таких
суждениях не обосновывает предиката. Наоборот, ум, чуткий к живой конкретной
реальности во всей ее полноте, напр., ум художника, скорее усматривает
необходимость суждений восприятия, чем абстрактных положений науки. На самом
же деле, и те, и другие суждения одинаково необходимы, и разница между ними
состоит лишь в неодинаковой дифференцированности субъекта. Поскольку идеал
знания требует опознания всех сторон действительности, можно утверждать, что
первые суждения, хотя они и заключают в себе истину, все же отступают от
идеала, так как они недоразвиты: вполне развитое истинное суждение есть то,
в котором предикат вытекает из субъекта, поскольку он опознан.
Гораздо более серьезное отступление от идеала является в том случае, если
субъект суждения не есть основание предиката. Тогда мы имеем дело не с
недоразвитым, а с ложным суждением. Такие ложные суждения могут существовать
в трех формах: в одних суждениях субъект заключает в себе только часть
основания предиката, в других субъект заключает в себе полное основание
предиката и кроме того лишние, вовсе к предикату не относящиеся элементы,
наконец, в третьих суждениях заключается и первая, и вторая ошибка, так как
их субъект в одних отношениях неполон, а в других отношениях осложнен
ненужными элементами. Такие отступления от идеала могут навести на мысль,
что теории, развиваемые нами, ложны. В самом деле, если субъект суждения не
заключает в себе полного основания для предиката, то каким образом могло
возникнуть ложное суждение? Ведь если основание не полно, то следствие
совсем не может возникнуть, а потому, согласно нашей теории, при таких
условиях ложные суждения вовсе не могли бы появиться на свет. В ответ на это
нужно заметить следующее: такие сомнения могут явиться лишь у того, кто
поймет нашу теорию присутствия самой действительности в процессе знания в
таком смысле, будто мы утверждаем, что сама реальная жизнь без всякой помощи
познающего субъекта уже образует суждение. На деле мы утверждаем нечто иное:
действительность с ее отношениями в самом деле присутствует в акте суждения,
но еще не создает его целиком, для этого акта необходим еще познающий
субъект вместе с его деятельностями внимания, сравнивания, припоминания и
т.п. Отсюда возникает возможность следующих явлений в сфере знания: положим,
объект S не есть основание для P и потому в нем нет объективного принуждения
для мышления о P, однако к этому S могут присоединяться из сферы познающего
лица добавочные условия c, напр., страсти, деятельность фантазии,
ассоциации, создавшиеся под влиянием одностороннего личного опыта и т.п.,
таким образом, что в мышлении данного лица за переживаниями S ??c необходимо
будет следовать P, так что S ??c есть основание для перехода от них к
представлению P. (Напр., в суждении "люди с асимметрическим типом лица суть
преступники" субъект не заключает в себе основания для предиката, но
нетрудно себе представить, что односторонний личный опыт, эстетические
симпатии и антипатии и т.п. могут побудить иного человека с жаром защищать
этот тезис.)
Таким образом разрешаются все мнимые противоречия. Процесс суждения более
сложен, чем само обсуждаемое явление: он заключает внутри себя как часть
обсуждаемое явление, т.е. объективное содержание субъекта, предиката и их
связи между собою. При этом истинное суждение характеризуется тем, что
предикат его без всякой помощи со стороны познающего лица следует из
субъекта суждения, так что познающему лицу остается только опознать это
отношение путем сосредоточения своего внимания на нем, путем сравнивания и
т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134