Нетрудно
убедиться, однако, что это печальное положение не угрожает теории знания.
Благодаря трудам критической философии, благодаря феноменализму, широко
распространившемуся в философии XIX века и проникшему даже в область точных
наук, понимание и оценка реальности настолько изменились, внимание к
процессам знания и анализ их настолько углубились, что доказывать с помощью
каких-либо косвенных соображений (к тому же эти косвенные соображения
высказаны уже в двух предыдущих главах) присутствие объекта знания в
процессе знания вовсе не нужно; достаточно пояснить несколькими примерами
нашу мысль, т.е. прямо показать присутствие объекта в процессе знания, и
большинство с нами согласится. Если мы говорим "здесь светло", "здесь
шумно", "мне больно", то эти переживания (утверждения) относится к шуму,
боли, свету, и нельзя не признать, что эти объекты находятся в самом
процессе знания, а не вне его: речь идет о тех шуме, боли, которые тут же в
этом процессе утверждения и переживаются. Утверждая, что железная вещь,
лежащая в воде, покрывается ржавчиной или что прибавление соляной кислоты к
раствору ляписа приводит к образованию хлористого серебра, мы опять-таки
имеем дело с объектами, которые налицо в самом процесс знания: прозрачная,
пресная на вкус жидкость, жгучая жидкость, дымящаяся жидкость с острым
запахом, бурый землистый налет на металле, белые хлопья осаждающегося
хлористого серебра и т.д. присутствуют в процессе утверждения и составляют
содержание его. Выражаясь терминами школы Юма, это содержание в одних
случаях бывает ярким (восприятия), а в других слабым (воспоминания), но по
существу дело от этого не меняется, так как приведенные утверждения
относятся к этим именно содержаниям и без них становятся пустым набором
слов. Если какой-нибудь сторонник номиналистического учения о понятиях
заметит, что всякое общее знание есть именно подбор определенных слов и
больше ничего, то нам незачем будет пускаться здесь в критику всевозможных
реалистических, концептуалистических и номиналистических учений о понятиях;
нам достаточно будет указать на то, что даже и наиболее на первый взгляд
опасное нам учение, именно крайний номинализм, на деле вполне согласуется с
нашим утверждением. Считая общее суждение только набором слов, номиналисты в
то же время полагают, что за этими словами должны скрываться, по крайней
мере в потенциальной форме, единичные суждения, содержанием которых служат
восприятия, и если эта связь с восприятиями исчезнет, то общее суждение уже
действительно перестанет быть знанием и превратится в пустой набор слов.
Конечно, такая простая и чересчур часто встречающаяся истина, как 2 ? 2 ? 4,
обыкновенно уже не реализуется в сознании и совершенно замещена словами, но
все же, как только мы захотим отдать себе в ней отчет и созерцать ее как
истину, мы реализуем ее всю сполна, и тогда оказывается, что объекты этого
знания - повторение повторения и полагание раз, раз, раз, раз - тут те в
этом процессе знания даны, переживаются, испытываются в нем, а не находятся
где-то вне этого события. Нетрудно найти такое объективное и в то же время
имманентное содержание и во всех других научных истинах, напр., в основных
законах химии, вроде закона кратных отношений и т.п.
Когда знание относится к объектам так называемого внутреннего восприятия,
то имманентность объекта знания самому процессу знания еще более ясна и
неоспорима. Когда совершается процесс знания, выражающийся словами "я
рассержен" или словами "умозаключение - всякое удлинение маятника замедляет
ход его, теплота удлиняет маятник, значит, она замедляет ход его - есть
умозаключение дедуктивное по первой фигуре силлогизма", то несомненно, что
объекты знания "гнев" и "дедуктивное умозаключение" переживаются в самом
этом процессе знания. Даже и докантовская философия признавала это положение
или, вернее, она считала его само собою разумеющимся и потому даже не
обсуждала его. В этом отношении она совершала огромную методологическую
ошибку. Если вопрос о знании и условиях возможности очень труден и если есть
случаи, когда, наоборот, кажется, что знание достигается в совершенстве и в
то же время с такою легкостью, что, по-видимому, даже задумываться не стоит,
почему и как оно достигается, то это значит, что эти-то случаи и надо
подвергнуть анализу для целей теории знания. Рассматривая эти процессы так
называемого внутреннего восприятия, нельзя не заметить, что они
характеризуются присутствием объекта в самом процессе знания и что без этого
условия никакого знания о нашей душевной деятельности у нас не было бы. Но
этого мало, строй процессов знания всецело определяется этим условием, и
потому, как только оно замечено, тотчас же становится ясно, что и восприятия
так называемого внешнего мира должны иметь и в самом деле имеют такой же
характер, что и здесь объект знания имманентен процессу знания.
Это первое положение интуитивизма еще вовсе не отклоняется от взглядов на
знание, установившихся в XIX веке под влиянием критической философии.
Критицизм также решительно отрицает возможность всякого трансцендентного
знания и настаивает на том, что объект знания находится в процессе знания.
Разница между критицизмом и интуитивизмом обнаружится вообще не столько в
первых основных положениях, сколько в выводах из них;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134