До сих пор он не задумывался над своим образом мыслей и потому не замечал, ущемляют свободу его «мышления» или нет... «Основные права человека»? Права человека? Основные? Что это означает? Синъити никогда еще не приходилось читать по-японски подобных слов. За ними вставало что-то безграничное, необъятное, как морской простор. Покачав головой, он положил вырезку обратно на стол.
- У компании тоже, по-видимому, нет еще никаких определенных планов... — как будто с усилием заговорил, наконец, Накатани.
Оба мастера принялись обсуждать дальнейшую судьбу завода.
— Нет, завод непременно опять будет работать! Разве что Япония перестанет существовать... Ведь такого оборудования, какое производит «Токио-Электро», не выпускает ни одно предприятие в стране. Вопрос только в том, кто теперь будет хозяином завода? Если союзники...— говорил Араки.
В его речи встречались такие слова, как «Европа», «Сталин»... Синъити с напряженным вниманием прислушивался к этим словам. Но многое всё же оставалось для него неясным, — Араки и сам, видимо, недостаточно разбирался в происходящих событиях.
На дворе появились опоздавшие на поезд девушки из третьего общежития. С корзинками и мешками на спине, они спешили занять очередь за билетами.
Что станет с ним, думал Синъити, если завод не возобновит работу? Что будет со всей страной? Синъити смотрел в окно, он чувствовал у себя на груди письмо Рэн. Над вершинами горных хребтов уже плыли белые осенние облака... Временами Синъити чудилось, будто
откуда-то издалека, точно сквозь сон, до него доносится смех Рэн. Он испытывал страшную слабость; непонятная тоска и ощущение непрочности всего окружающего охватили его.
Глава вторая
ЛЮДИ С ГОР
На рассвете, когда едва обозначились гребни скалистых кряжей и сквозь густые колеблющиеся волны тумана начали смутно вырисовываться извилины и складки окрестных гор, в расстоянии приблизительно километра от поселка Торидзава, у высокого скалистого выступа, нависшего над узкой глубокой долиной, стояла запряженная волом повозка.
Горы кругом были покрыты буйно разросшимся лесом. Время от времени из-за уступа появлялся человек в крестьянской одежде. Человек переносил на спине ящики и грузил их на повозку. Коричневой масти вол, мокрый от сырости, помахивал хвостом и изредка негромко мычал, но тяжелый, насыщенный влагой воздух приглушал все звуки.
Все пять поселков, раскинувшиеся вдоль берега реки, казалось, еще спали, окутанные плотным утренним туманом.
Гребни гор, кольцом обступивших поселки, начинали алеть в лучах утренней зари только после того, как вершина Ягатакэ отчетливым силуэтом обозначалась на фоне неба. Поэтому казалось, что утро здесь наступает поздно. Из всех пяти прибрежных поселков самым отдаленным был поселок Торидзава, приютившийся среди высоких глухих гор.
Поселки не проходили один на другой. На каждом сказывался характер местности. Ками-Кавадзои и Симо-Кавадзои — два поселка, расположенные у шоссе, производили впечатление старых, обжитых селений. На главной улице теснились маленькие магазинчики, в которых шла торговля самым разнообразным товаром — от табака и мануфактуры до соли и медикаментов; были здесь и рыбные лавки, где покупателям предлагали пре-
имущественно соленую рыбу, и мясные лавки, торговавшие кониной; сапожная мастерская, парикмахерская, бакалейные лавчонки... В Симо-Кавадзои имелась даже начальная школа, а деревенская управа помещалась в трехэтажном здании европейского типа. У реки, кровля к кровле, расположились рядышком маленькая фабрика по обработке коконов и маленький лесопильный завод, не расширивший производства даже за годы войны, так как в этом районе почти не было леса, годного для постройки судов. И фабрика, и завод, прижатые к реке горами, разместились на узкой полоске берега. Оба поселка были самыми большими и по количеству дворов. Чтобы добраться до поселка Торидзава, нужно было, минуя Симо-Кавадзои, свернуть с шоссе вправо и, поднимаясь всё выше и выше, углубиться в горы километра на два. Дорога шла среди обработанных участков, лепившихся ступеньками по уступам гор, извивалась между обнаженными пластами красной глины, на которых не росли даже дикие полевые травы, пересекала узкие болотистые долины и то вдруг поднималась вверх, то устремлялась вниз, и ущелья, где лежали огромные каменные валуны и круглый год царили мрак и сырость. Зимой, когда выпадал снег, по этой дороге нельзя было пробраться без высоких резиновых сапог.
Там, откуда виднелась далекая вершина горы Бодзу-яма, болотистое ущелье расступалось и открывался вид па поселок с его соломенными и деревянными крышами, с выбеленными стенами амбаров, возвышавшимися над каменными оградами. Домики поселка, насчитывавшего около ста тридцати дворов, тесно прижимаясь друг к другу, сбегали по склонам гор к долине.
В этот ранний час поселок, расположенный на высоте девятисот метров над уровнем моря, совершенно тонул и густом тумане. Однако наверху, у скалистого выступа, шла работа — на повозку грузились ящики с консервами, мешки и рогожные тюки, жестяные бидоны, наполненные, по-видимому, масло'м, и другие необычные для этих глухих мест продукты.
— Хватит, теперь обвяжи веревкой! — послышался чей-то голос, и из тумана внезапно вынырнул Такэно-ути. — Разгрузи там всё это и оставь, как есть, а сам поскорее возвращайся обратно!
Такэноути, одетый в рубашку цвета хаки, промок до нитки. От его бритой головы шел пар, по лбу ручейками струился пот. Он начал было помогать рабочему обвязывать груз, но вдруг, вытянув шею и глядя куда-то в туманную даль, прислушался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113