Неожиданно перед Дзиро появился такой грозный
противник, с которым уже нельзя было справиться простой ссылкой на «право рабочих». В тот момент, когда он и Кискэ подошли к самому бойкому месту на заводе — к галерее, где стояли контрольные часы, и Дзиро, взобравшись на спину Кискэ, собирался наклеить воззвание на перила галереи, к ним неожиданно подошли два охранника. — Директор?.. При чем здесь директор?.. — не хотел сдаваться Дзиро. Однако в глубине души он порядком смутился: охранники служили здесь давно, еще на шелкоткацкой фабрике; аргументы насчет «права рабочих» на них не произвели ни малейшего впечатления, они твердили одно: есть у него разрешение директора или нет? И когда Дзиро растерялся, не зная, что ответить, один из них, длинноногий верзила, уже протянул руку к воззванию. — Подожди... минутку... подожди! Заслонив собой уже наклеенное воззвание, Дзиро вытащил брошюру «Что надо знать о профсоюзах?», развернул ее на щитке контрольных часов и начал читать. Он не мог бы объяснить почему, но чувствовал, что охранники не имеют права срывать воззвание. Он лихорадочно перелистывал брошюру, отыскивая фразы, которые могли бы подействовать на этих болванов. Просматривая брошюру, он убедился, что там изложены мысли, полные глубокого значения, и на секунду даже забыл о своих врагах. «Рабочий класс», «Потсдамская декларация», «Капиталисты, начавшие войну...» Его отвлекло дребезжанье телефона. Звонят директору, не иначе... — Ах так! Ладно! — крикнул Дзиро в окошко проходной, обращаясь к охраннику. — Раз вы собираетесь звонить директору, так уж позвоните заодно и тем, кто составлял Потсдамскую декларацию... Спросите у них, можно срывать это воззвание или нельзя. На следующий день после полудня в кабинете директора происходило внеочередное совещание руководящих работников завода. Собралось около десяти человек: начальник производственного отдела, управляющий делами, начальник отдела личного состава... Разговор не клеился.
— Ну что ж, во всяком случае, следует позвать их... Взглянув на директора, управляющий делами нажал кнопку звонка.
Дверь отворилась, и на пороге с поклоном появилась Рэн Торидзава в красном жакете и темносиней юбке.
Она теперь красила губы и, может быть, потому казалась очень яркой. Но вид у Рэн был деловой.
— Вызовите Араки-кун из токарного цеха, Каса-вара-кун из второго сборочного и Накатани из экспериментального. Понятно? Передайте, чтобы немедленно явились в кабинет директора.
Рэн повернулась, чтобы идти, но сердитый голос директора остановил ее:
— И Тадаити Такэноути... Ему тоже скажите, чтобы пришел.
Сагара встал и, подойдя к окну, задернул шторы.
Рабочий день заканчивался. За окном виднелся заводский двор, освещенный лучами заходящего солнца.
Директор не мог понять, почему начальники отделов так сдержанны, словно боятся чего-то. Конечно, обстановка несколько изменилась и на какие-то уступки приходилось идти... Но каково! В некоторых цехах преспокойно оставались висеть эти воззвания вплоть до сегодняшнего утра. Мало того — среди мастеров нашлись субъекты, которые присутствовали на собрании в столовой, где, как говорят, было около тридцати человек! А теперь начальники отделов, отвечающие за порядок на заводе, ведут себя так, словно их даже и не возмущает всё это. Может быть, управляющий делами, да и другие считают, что их это не касается? Сагара бесило равнодушие подчиненных.
— Но, господин директор... э-э... как бы это выразить... э-э... если рабочие заявят, что намерены создать профсоюз, то компания не имеет права препятствовать этому... — взволнованно произнес Тидзива, снова возвращаясь к тому, о чем он говорил уже в течение нескольких минут.
Остальные продолжали молчать. Директор тоже не придал значения словам Тидзива. Болтун! Разве об этом речь? Раз от оккупационных властей не поступал приказ объединять рабочих в профсоюзы, значит, задача теперь состоит в том, чтобы не дать им объединиться!
Но директор Сагара недооценивал создавшуюся обстановку. Ему было известно, что на главном заводе компании еще в конце минувшего года был создан профсоюз. Рабочие требовали увеличения заработной платы, и несколько дней назад там началась забастовка, которую компания всеми силами стремилась подавить. Он также знал через Такэноути, что Араки побывал в Токио и, вероятно, наладил связь с «заправилами» рабочих. Сагара уже подумывал о том, как найти удобный повод и выгнать Араки с завода. Однако он был твердо убежден, что здешний отдаленный горный район — это совсем не то, что Токио или Иокогама. Поэтому директор и не мог правильно оценить впечатление, которое произвело на работников завода воззвание, провисевшее всего один вечер.
— ...потому что Япония приняла Потсдамскую декларацию как одно из условий капитуляции... — всё более воодушевляясь, разглагольствовал Тидзива, но вдруг испуганно умолк, заметив устремленный на него холодный, непроницаемый взгляд Нобуёси Комацу, который по приказанию директора тоже присутствовал на этом совещании.
— Следовательно, вы солидаризируетесь с компартией?— спросил Комацу.
— Нет, нет, что вы... компартия — это совсем другое.—Тидзива испуганно замахал руками.—Вы меня не поняли... как можно!.. Это совсем не то!.. Профсоюз—это демократия...
Управляющий делами громко рассмеялся.
Это был человек лет тридцати двух — тридцати трех, в свое время он окончил финансово-экономический факультет университета Кэйо. После войны он одним из первых сменил полувоенный костюм на гражданское платье и начал отращивать волосы. Управляющий часто помещал статьи по финансовым вопросам в местной газете и пользовался гораздо большей популярностью в районе, чем сам директор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113