Они приближались к высоким воротам с навесом из камыша, по обеим сторонам которых лепились пристройки, и Такэноути, обогнав повозку, побежал вперед. Возле открытых ворот стоял худощавый крестьянин лет
тридцати, одетый в старую, военного образца рубашку из грубой ткани. Маленькое смуглое лицо с тонкими губами и острым подбородком придавало ему сходство с полевой мышью. Это был старший брат Тадаити Такэноути — Тамэдзи. Он жил в усадьбе Торидзава и совмещал обязанности арендатора с должностью приказчика.
Повозка въехала в ворота, Тамэдзи повел упряжку по широкому двору мимо усадьбы к амбарам.
- Обождите меня немного, я сейчас вернусь! — Тадаити помахал директору рукой и пошел за повозкой. Усадьба выглядела довольно внушительно. На крыше большого дома выделялся выложенный черепицей, белым по черному, родовой герб семейства Торидзава. Широкая веранда окружала здание со всех сторон. У входа В просторную, старинного стиля прихожую висела дощечка, извещавшая, что хозяин дома является пожизненным членом японского «Общества Красного Креста», и табличка с номером телефона; за прихожей виднелась гостиная, обставленная в европейском стиле. Двор постепенно переходил в склон горы, маленький ручеек стекал по пей, водопадом низвергаясь в пруд. Вокруг дома росли старые, насчитывавшие добрую сотню лет буксы и несколько красивых китайских сосен, — заметно было, что за деревьями тщательно ухаживали. По обеим сторонам дорожки, ведущей к амбарам, пестрели, как и везде в этих горных краях, цинии и тысячецвет.
Семь те пашни и пятнадцать те лесных угодий... Разумеется, Торидзава не мог считаться очень крупным помещиком. Но в этой местности, где приходится возводить по уступам гор каменные валы и строить земляные плотины, чтобы задержать воду, и где на одном тане земли нередко находится по девять или даже по десять крошечных площадок-полей, — это была внушительная земельная собственность. Во всех пяти окрестных поселках можно было по пальцам пересчитать таких помещиков, как Торидзава.
Директор, задумавшись, рассеянно стоял посреди широкого двора.
— Прошу прощения! — послышался внезапно чей-то
голос. — Разрешите представиться — старший брат Рэн Торидзава. Весьма признателен вам за заботу о ней... Прошу оказать нам честь — выпить у нас чашку чая, В дверях дома стоял хозяин усадьбы — Кинтаро Торидзава, человек лет под сорок, в костюме полувоенного покроя и в гэта. Он подошел к Сагара с улыбкой на бледном, продолговатом, большеносом лице.
Сагара не помнил, кто такая Рэн Торидзава. Но он часто получал подобные приглашения от деревенских жителей. Поэтому, пробормотав что-то неопределенное, Сагара последовал за хозяином в гостиную.
На столе был приготовлен завтрак на двух человек Подавала сама хозяйка, женщина с красноватым, как будто слегка опухшим лицом и загрубевшими руками. Она следила за каждым движением мужа, и стоила тому только кашлянуть, как она обращала к нему покорный и робкий взгляд. Хозяйка выглядела гораздо старше мужа и казалась особенно невзрачной на фоне элегантной обстановки гостиной.
— Простите, что пришлось причинить вам беспокойство...— сказал Сагара, прикурив от протянутой хозяином зажигалки. Он имел в виду груз, доставленный на повозке и спрятанный теперь в амбарах усадьбы.
— Полноте, что вы... — улыбаясь ответил хозяин и, загасив огонь, положил зажигалку на поднос курительного прибора. Сам он не курил. Он часто кашлял, а когда смеялся, прикладывал руку ко рту. Помолчав, Торидзава неожиданно добавил: — Впрочем, ведь это всё организовали братья Такэноути... Я тут, как говорится, совершенно ни при чем.
Больше оба не касались этой темы.
Такэноути постоянно жил в поселке Торидзава и ездил на работу на велосипеде. Получив должность конторщика по протекции Кинтаро, владельца части акций фабрики Кадокура, он продолжал сохранять «вассальные» отношения с помещиком Торидзава, хотя и не занимался хозяйством.
— В последнее время много солдат возвращается из армии... кхе... кхе... — каждый раз, когда Кинтаро покашливал, лицо его принимало какое-то надменное выражение, как будто он снисходил до разговора с собеседником. Но чувствовалось, что он чем-то озабочен и
старается найти подходящую тему, чтобы вызвать на разговор почтенного гостя: — Кхе, кхе... Да вот вчера, говорят, приехал Комацу... Тот самый, знаете, начальник общего отдела вашего завода Нобуёси Комацу... Он еще не был на заводе?
Директор отрицательно покачал головой. На его лице отразилось недоумение. Что общего между хозяином этого дома и Комацу?
— Комацу приходится нам родственником... Мой дед происходил из рода Комацу... — заметив удивление гостя, проговорил Кинтаро.
Сагара собирался уехать, как только вернется Такэноути. С дневным поездом он рассчитывал попасть в Токио, на заседание правления компании. Директор чувствовал, что хозяин старается завязать с ним разговор, но не желал утруждать себя беседой с этим провинциальным помещиком.
В гостиной Торидзава над письменным столом висела цветная гравюра с картины Эль-Греко «Святое семейство», в книжном шкафу шведского стиля стояли труды но философии, написанные известными авторами, художественная литература и даже многотомная «История развития капитализма в Японии».
Всё это нисколько не занимало директора и казалось ему совершенно ненужным. Обстановка гостиной бакалавра юридических наук Кинтаро Торидзава не представляла исключения в здешних краях. Хозяин дома, гордившийся тем, что является членом деревенской управы, председателем общины поселка Торидзава и влиятельным членом комитета по делам сельского хозяйства всего района Кавадзои, был одним из типичных представителей местной интеллигенции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113