— Ладно, спасибо. Благодарю, господа...
В это время как раз завыл гудок на обед, и Такэноути с начальником отдела личного состава вышли из комнаты. Директор, проводив их глазами, задержал Комацу.
— Ну, как оно обстоит в действительности? А? Косясь на дверь, Сагара выжидательно смотрел на
Комацу, точно надеялся найти в нем спасенье. «Уж ты-то, наверное, знаешь!» — можно было прочесть на его лице. Но вопреки ожиданию директора, ответ Комацу звучал убийственно равнодушно:
— Не могу знать.
Директор машинально барабанил пальцами по столу. «Ну, полно. Хватит испытывать мое терпение!» — как будто хотел сказать он. Легкая улыбка не сходила с губ директора. У него, как и у Комацу, после сегодняшнего визита гостей зародились большие надежды, и он догадывался о чувствах своего собеседника, продолжавшего молча смотреть в окно.
— Нельзя медлить... Вот уже и в газете об этом пишут! Думаю, что я, как директор, обязан принять меры. Как вы находите?
— Гм...
— На этих днях они собираются устроить эту, как ее... молодежную конференцию, что ли... Если бы вы что-нибудь придумали...
— Гм...
— Может быть, созвать актив «Общества Тэнрю?» Если нам неудобно собраться в другом помещении, я могу предоставить мой кабинет...
Комацу стоял перед директором и молча глядел м окно. Вдруг он проговорил:
- Однако то, что на заводе имеются подозрительные люди, — это факт!
— Значит, все-таки есть?..
— Есть. И много! — Комацу сел, всё еще продолжая смотреть в окно поверх головы директора. — Эти, самые... комсомольцы...
— А-а, комсомольцы... — как эхо откликнулся директор. Заглянув в прищуренные глаза своего собеседника с жесткими коричневатыми зрачками, директор
Сагара невольно вздрогнул. — И сколько же их там... в »том... комсомоле?
— Думаю, что больше сотни!
— Сотни? — Директор пришел . в ужас. Не прошло еще и двух месяцев, как на заводе образовался профсоюз— и уже... Сагара не мог понять, как же это вышло, что на заводе появилось столько комсомольцев за такой короткий срок. — Кто же у них... кто их заправила?
Директор подал Комацу список членов профсоюзного комитета.
Комацу с красным карандашом в руке быстро пробежал глазами список — Араки, Касавара, Тидзива, На-катани... — Дойдя до фамилии Дзиро Фурукава, он поставил рядом птичку и показал директору.
— Как, этот? — директор удивленно посмотрел на Комацу. — Неужели он? — Сагара помнил Дзиро Фурукава еще учеником и никак не мог себе представить, что так ошибся в этом веселом, улыбающемся парне.
— Это хулиган! — Комацу больше ничего не сказал, но, судя по тому, как он качнул головой при этих словах, имя Фурукава вызвало у него весьма неприятные воспоминания, настолько неприятные, что они даже ввели его в заблуждение — Комацу и не подозревал, что в действительности руководителем комсомольской группы на заводе Кавадзои был Икэнобэ Синъити.
— Вот как! Я знаю его, но, впрочем... гм...
— О нет, полагаться на его добродетель вам не следует!
— Ладно, ладно... Я возьму его на заметку... Дальше...
Просматривая по порядку все фамилии в списке, они ставили птички над именами тех, кого считали комсомольцами. Все молодые рабочие — в том числе и Икэнобэ, и Оноки — были отмечены. Труднее было, когда дошли до списка девушек —Хана Токи, Рэн Торидзава, Хацуэ Яманака...
— Среди них тоже много комсомолок, но только... Комацу внимательно изучал список. Действительно,
среди активных участников избирательной кампании, поддерживавших кандидата от коммунистической партии Сэнтаро Обаяси, было много девушек. Выяснить всё о Хана Токи или Рэн Торидзава было еще довольно
просто. Но когда дело дошло до девушек из общежития, директор и Комацу стали в тупик. Среди работниц не было ни людей типа Такэноути или Тидзива, ни шпиков вроде членов «Общества Тэнрю», а следовательно разузнать о них что-либо было не так-то просто.
— Ну-с, ладно! — положив карандаш, директор снял очки, улыбка- снова заиграла на его губах. — Заправилы нам теперь известны, значит, можно будет что-то предпринять!..
Как бы там ни было, все коммунисты и люди, связанные с ними, теперь были выявлены, и директор немного успокоился.
— Есть одно средство, — сжав челюсти, Комацу исподлобья взглянул на директора. Утвердительно кивая головой, директор внимательно смотрел на своего собеседника, как бы угадывая его мысли.
Представив себе профсоюз без коммунистов, директор почувствовал облегченье.
— Да, кстати... Нам следовало бы приналечь на изучение английского языка... — вдруг сказал Сагара, откидываясь на спинку кресла, и в голосе его послышались даже ласковые нотки.— Не хотите ли закурить? Это подарили мне американские гости сегодня утром.
Он достал из кармана пачку американских сигарет в пестрой обертке, вытащил одну, закурил и, выпустив изо рта дым, слегка отставил руку с сигаретой, как бы любуясь подарком.
Дзиро Фурукава забрался на столб и, подключив микрофон к проводам крикнул сверху:
— Есть! Готово!
— Есть! Всё в порядке!
Электрики быстро управились со своей работой.
— Сегодня первой выступает Яманака-кун... Хацуэ!
Из группы девушек и юношей, которые держали красное знамя комсомольской ячейки и плакаты с именем Сэнтаро Обаяси — кандидата в парламент от компартии, — заливаясь краской, выступила Хацуэ Яманака. Икэнобэ передал ей микрофон.
— Мы, работники завода Кавадзои компании «То-кио-Электро», пришли сюда сразу после работы, чтобы
обратиться к вам... чтобы как можно больше людей услышало нас...
В этот светлый весенний вечер на главной улице города Окая, у каменных ступеней центрального почтамта проходил предвыборный митинг — велась .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113