Паоло забросил плащ на плечо, согнутый
палец торчит у уха. Джо, опустив голову, пробирается к боковой дверке, веду
щей на улицу. Он открывает ее и пропускает Фрэнки, который замирает на мгн
овение. Ветер свободы дует ему в лицо. Он оглядывается на полный народа за
л. У сцены Роза гоняется за Фрэн, хватает ее за край платья, и обе они с хохот
ом валятся на танцующую пару. Вдалеке Фрэнки видит Селесту, которая разг
оваривает с кем-то. Может, с Мэри? Хотелось бы посмотреть на нее в последни
й раз. Он привстает на цыпочки, прищуривается Ц ему мешает свет ламп и сиг
арный дым, но женщину рядом с Селестой загораживает спина Пиппо.
Фрэнки, невозмутимо говорит Джо, пора.
Фрэнки протискивается в дверь и выходит за двумя мужчинами в переулок.

Стой здесь, Дол, хорошо? Никуда не уходи. Обещаешь?
Мэри видит, как они торопливо идут по улице: Фрэнки, Джо Медора, Паоло. Она п
оворачивается, кидается под мост, к ним. Они останавливаются около стоящ
ей у тротуара машины, открывают дверцы, ныряют внутрь.
Джо! Ц кричит Мэри. Фрэнки! Джо!
Она бежит. Из бутылки в руке выплескивается жидкость, переливается в све
те едущей сзади машины хрустальным блеском. Гулко Ц как будто она падае
т в колодец Ц звучит ее крик:
Джо!
и перекрытие моста эхом возвращает его.
Марина! Девочка моя!
Машина Джо впереди, она трогается с места.
Фрэнки вглядывается в заднее окошко, видит Мэри с разлетающимися волоса
ми, в сверкающем на бегу синем платье, с бутылкой, улетающей по дуге в темн
оту. Фрэнки понимает, что она его не может видеть, но все-таки поднимает ру
ку Ц сказать прощай, уезжаю, корабль ждет, Ц левую руку, с кольцом.

пропавшие

Я бы ждала и ждала, хоть вечность. Она не вернулась. Некоторые пятилетние д
ети боятся самого худшего: что ее сбила машина, что ее забрали инопланетя
не или похитили привидения. Но я знала свою маму, я знала, она, как и отец, до
лжна была сбежать. Когда начался дождь, я перебралась под дерево. И так тих
о стояла, что Ева чудом заметила меня в темноте. Она увидела мамину сумочк
у, брошенную на мосту, узкий проем в стене, через который едва можно протис
нуться, две борозды на грязи у берега. Ева, совсем на себя не похожая, метал
ась туда-сюда вдоль низенькой стены и звала нас.
Мэри! Долорес!
Приставив ладонь ко лбу, как моряк, высматривающий сушу:
О господи! Мэри!
Теперь всякий раз, стоя под деревом, я вспоминаю это; круг земли из которог
о торчат корни Ц не разглядишь, споткнешься; капли дождя, мягко шлепающи
еся на землю; свет фар, скользящий по мосту; и Ева, пробирающаяся вдоль зам
шелой стены. Увидев меня, она перестала кричать, оперлась рукой о стену. Пе
ревела дыхание, попыталась улыбнуться.
Привет, Лепесточек, сказала она тихо. Тут такая грязь Ц скользко!

и стала оттирать свой тонкий каблук об камень. А потом, словно между прочи
м:
Куда же твоя мама подевалась, а, Дол?
будничным голосом. Чтобы я не боялась.

Когда я пытаюсь представить себе, как выглядит Ева сейчас, у меня перед гл
азами встает Линда Харрис: она сидит в справочном отделе библиотеки, в то
время как я взяла «отпуск по семейным обстоятельствам». Линда высокая пл
атиновая блондинка. ВозрастЦ предпенсионный. Ее возлюбленного зовут М
ехмет Ц нравятся мне смугленькие, говорит она, словно я генетически зап
рограммирована это понимать. Может, Еву мне напоминает как раз то, какие м
ужчины ей по вкусу, а может, браслет с брелками, она его носит, не снимая.
Нужно включить в список Еву и Мартино. Он у меня в дорожной сумке Ц наверх
у, рядом с мешком подарков, которые я привезла сестрам. Что дарят незнаком
ым людям? Точно уж не духи, не платки, не украшения. Я купила шоколад, корзин
ку засахаренных фруктов, африканскую фиалку в целлофановой трубе. Все эт
о напоминает ассортимент магазинчика на бензозаправке.
Я щелкаю выключателем внизу лестницы Ц в надежде, что зажжется свет нав
ерху. Он, разумеется, не работает. В кухне висит голая лампочка, чересчур я
ркая. Она подчеркивает все то, чего прежде не было. Пустоту. Тишину. Безлюд
ье. В столовой темно, но даже сквозь задернутые шторы пробивается оранже
вый свет уличного фонаря, стоящего у самого дома. Я вижу неясные очертани
я узкой кровати у окна. Должно быть, ближе к концу ее перенесли сверху. Она
похожа на кровать отца Ц ту, которая стояла в Клетушке. Кровать застелен
а. На подушке, там, где лежала мамина голова, вмятина, и в ногах тоже Ц пошир
е, там сидела миссис Рили, вертя в руках посудное полотенце. Поначалу я не
могла до него дотронуться, а теперь вхожу в комнату и разглядываю его: бел
ое, с гордой алой надписью «Ирландский лен» по краю. Оно свернуто в трубоч
ку. Меня пронизывает странное ощущение, мне кажется, что всё не на своих ме
стах. В доме побывал тот, кто не знал его прежде, и положил вещи вроде бы куд
а положено. Либо так, либо мама просто забыла, где что было.
Пивная кружка с толстяком Тоби стоит на первой горелке плиты, а расписна
я тарелка с видом Тенби положена посреди кухонного стола. На выцветших о
боях выделяется яркий круг Ц там, где она раньше висела. Медный колоколь
чик, который должен стоять на каминной полке рядом с фотографиями Селест
ы, оказался на туалетном столике. Я вдруг понимаю, что он не медный Ц это л
акированная жесть. Я беру его и трясу, но колокольчик не звенит Ц кто-то с
нял язычок. Ты меня с ума сведешь, говорила мама, выхватывая его у меня, и уб
ирала подальше, чтобы я не дотянулась. Тогда колокольчик казался огромны
м, а теперь я понимаю, что он маленький и легкий, и нет в нем ничего особенно
го.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78