Ну, пошло-поехало, говорит он, щелчком отправляя окурок в траву.
Отец Томелти выдерживает паузу, глядит поверх наших голов, дожидаясь тиш
ины. Рот у него остается открытым. Мы переминаемся с ноги на ногу, Джамбо н
ервно кашляет, а потом мы оборачиваемся в ту сторону, куда смотрит священ
ник. Женщина в черном платке и темных очках. Она медленно поднимается по х
олму, словно притянутая его пристальным, неморгающим взглядом. Она прижи
мает руку в перчатке к груди, другую, подойдя к могиле, протягивает мне.
Бог ты мой! Ну и горка! Ц говорит она театральным шепотом. Кто-то нежданны
й все-таки прибыл: может, она и хотела замаскироваться, но сомнений в том, ч
то это Люка, нет.

Я не могу смотреть на гроб и не могу смотреть в яму. Я рассматриваю склонен
ные головы людей, делающих вид, что в эту минуту молчания они молятся за уп
окой души Мэри Бернадетт Гаучи, урожденной Джессоп. Селеста украдкой бро
сает взгляды на Люку, а Роза, стоящая напротив, ухмыляется ей. Священник ст
рого смотрит на Розу, и она поспешно делает строгое лицо. Голос отца Томел
ти колеблется от шепота до крика. Я слышу за спиной, как кто-то с присвисто
м выпускает дым: служащие похоронного бюро стоят на расстоянии, которое
сочли почтительным. Я, как они, ничего не чувствую. Я не понимаю, кто жив, кто
мертв. Думаю о списке, лежащем в кармане дорожной сумки. По крайней мере, т
еперь я могу вычеркнуть из него Люку.
Она стоит рядом, пахнет «Шанелью» и жевательной резинкой. На мертвенно-б
ледном лице Люки губы кажутся пламенно-алыми. Внезапно она меня толкает,
так быстро и незаметно, что это может быть случайностью. Я искоса смотрю н
а нее; она шепчет уголком рта:
Воскресная школа…
и вперивается взглядом в Розу.

* * *

Воскресная школа с отцом Стоуком, у которого одна нога была короче друго
й Ц в детстве болел полиомиелитом Ц и которого Роза, увидев его походку,
тут же окрестила отцом Стуком. Сзади ряса была облеплена жеваными бумажк
ами, вырванными из Библии; глаза за толстенными стеклами очком казались
рыбьими; он давал нам молоко из маленьких бутылочек и бутерброды с мясны
м паштетом. Но перед едой мы должны были помолиться. Он ставил нас в два ря
да Ц как мы сейчас стоим у маминой могилы, Ц и наши желудки нетерпеливо
урчали, пока он обращался к Господу Всемогущему.
Отче наш…
Да? Ц раздавался вдруг тоненький голосок, словно идущий с потолка.
Он изумленно поднимал глаза. Это была любимая Розина шуточка. Он каждый р
аз попадался.

Люка снова пихает меня в бок, и я едва успеваю заметить легкий кивок ее гол
овы. Миссис Рили неумолимо клонит в сон. Веки сами закрываются, голова кло
нится набок, едва не падает Розе на плечо, но тут миссис Рили вздрагивает,
встряхивается и глядит, распахнув глаза и судорожно моргая, на священник
а. У Розы руки сцеплены на животе, глаза закрыты, брови двумя благочестивы
ми арками рвутся к небу. Она напоминает мне братца Тука. Грудь ее вздымает
ся под пальто, и мне даже кажется поначалу, что она рыдает; но она открывае
т глаза, подмигивает нам и снова погружается в благоговейный транс. Свящ
енник умолкает, и слышится тихий смешок. Он кидает горсть земли на гроб. Сз
ади раздается сдавленный вздох. Еще горсть. Отец Томелти размашисто крес
тится, и Люка делает то же самое, утирая походя перчаткой нос. Она склоняет
голову, но смех рвется наружу, трясет ее взрывной волной, сливаясь с пригл
ушенным пофыркиванием Розы, Луиса, моим. И вдруг мы все начинаем хохотать,
смущенно и пронзительно Ц под холодным взглядом священника, под каплям
и тумана, падающими с неба.

Люка сбегает первой; едва стихает последнее «Аминь», и она уже мчится, пош
атываясь на шпильках, по грязи, будто за ней гонится сам Сатана. А это всег
о лишь Роза, пальто ее надувается колоколом, и она, задыхаясь, пытается пос
петь за сестрой.
Лю, погоди минутку! Меня подожди!
Она нагоняет Люку, и они берутся за руки. Их смех несется над покосившимис
я надгробиями, над заросшими сорняками могилами. Я чувствую себя обойден
ной. Совсем недолго, но Роза была со мной, а у могилы Люка протянула мне рук
у, и я решила, что и на нее имею какие-то права. Но теперь они опять друг с дру
жкой. Селеста семенит передо мной, она пытается умаслить священника; ей х
очется отгородиться ото всех нас, даже от собственного сына Луиса. Он дер
жится со мной рядом. Взгляд у него озорной.
А это кто? Ц спрашивает он.
Люка.
Ой, правда? Я про нее слышал.
Мы стоим на холме, смотрим на проносящиеся внизу машины. Они выглядят как
игрушечные, идут двумя ровными рядами, замирают или газуют на светофоре.
В воздухе разлита ровная, успокаивающая серость. Луис обозревает панора
му.
Это, наверное, сильное потрясение Ц увидеть всех снова? Ц спрашивает он.

Я не в силах скрыть разочарование.
Это не все, говорю я. Я бы еще многих увидела.
Например, отца?
Нет. Например, Фрэн.
Можем попытаться, говорит он. Походить, поискать.
Он извиняется за нас обоих.
Мам, мы только заскочим в «Лунный…» …э-ээ… в ресторан. Возьмем джина.
Селеста усаживается на заднее сиденье рядом с Розой и Люкой, с нескрывае
мым отвращением подбирает полы пальто.
Мы домой, Дол! Ц кричит в окно Роза. Закусок прихватите, ладно?
Мы глядим им вслед. Миссис Рили улыбается и машет нам с переднего сиденья
машины Джамбо. Ну, просто семейная поездка за город. Мы машем в ответ.
Ну, тетя Дол, говорит Луис. Ты готова?

* * *

Он поражен тем, что я не знаю, где мы. Для Луиса город менялся постепенно, го
дами прокладывались новые дороги, сносили старые районы, работали экска
ваторы, в воздухе пахло горячим асфальтом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78