Раньше там были и качели, и доска-качалка, теперь же осталась только желе
зная лесенка и клочок вытоптанной травы. Фрэн исследует местность. Это к
уда лучше, чем утирать сопливый нос Люки, лучше, чем сидеть на бордюре и см
отреть, как Селеста выделывает свои немыслимые пируэты, лучше, чем ждать,
когда Роза найдет повод ее стукнуть.
А здесь полно сокровищ, по самому краю, где кончается пожухлая трава и нач
инается гравий. Фрэн пристально разглядывает землю, осторожно обходя со
бачье дерьмо, разбитые бутылки, мотки ржавой проволоки, трепещущий на ве
тру бумажный мусор. На асфальте блестят осколки стекла Ц зеленые, корич
нево-бурые, прозрачные, как ледышки. Она выбирает самые лучшие и аккуратн
о складывает их в карман школьного сарафана. Сегодня у Фрэн есть спички. О
на зажигает одну и подносит к лицу. В нос ударяет запах горящего фосфора. П
рисев на корточки, Фрэн чиркает другой. Фрэн обожает этот сладковатый за
пах. Она лижет наждачный бок коробка, ловит вкус убежавшего пламени.
У себя под кроватью Фрэн хранит красную продолговатую коробку. Раньше та
м были шоколадные конфеты, и если ее приоткрыть, то запахнет Рождеством. Т
еперь в пластмассовых формочках лежат ее драгоценности с Площади: зазуб
ренные обломки сапфира, тусклые куски изумруда и один-единственный стек
лянный шарик с бирюзовым глазком. В ознаменование моего появления на све
т она завела еще одну тайную коллекцию в коробке из-под сигар, которую ей
отдал отец. На сей раз это не стекляшки, а окурки. Фрэн собирает их на троту
аре у дома, когда никто не видит. С фильтром и без, из серой папиросной бума
ги и белоснежные ментоловые. Одни раздавлены всмятку каблуком, другие ид
еально ровные, с ободком губной помады по краю. Прежде чем спрятать свои с
окровища, Фрэн с нежностью обнюхивает каждое из них.

Я в доме, вместе с мамой, мне всего месяц, я слабенькая, меня надо держать в т
епле. Мама приносит из спальни сундук и кладет меня в него, укутывает в про
пахшие нафталином одеяла. Потом притаскивает из сарая в кухню ведро с уг
лем, подталкивает его коленом к очагу и останавливается перевести дух. М
ама склоняется к каминной решетке, ворошит обгорелые чурки. Бог знает, ко
гда здесь разводили огонь: пепел на поленьях в каких-то волосах и хлопьях
пыли. Аккуратно скручивая жгутики из газеты, она думает: сегодня должен п
рийти за квартплатой человек от Джо, щепки для растопки отсырели, наверн
яка дымоход давно не чистили. Сундук, когда она тянет его на себя, к очагу, о
ставляет на плитке царапины. Два тонких шрама, прямые, как трамвайные рел
ьсы, останутся навсегда, напоминая о том, что она сделала. Мама ставит сунд
ук под углом к огню: языки пламени будут меня развлекать.
Она поворачивается к столу, режет буханку и напевает высоким пронзитель
ным голосом:
Пойми, глупышка, ты не победишь,
Открой глаза, за ум возьмись.
А наверху отец, снимая галстук с перекладины в шкафу и глядя на свое отраж
ение в зеркале, тоже напевает, вернее, насвистывает. Выглядит он Счастлив
чиком. Сегодня Фрэнки выбрал черный галстук с золотой отстрочкой. Он пер
ебирает пальцами гладкую прохладную ткань, протискивает голову в петлю,
затягивает на шее узел и отворачивает тугой воротник белой рубашки. Заде
рживается у зеркала, шире открывает дверь, чтобы разглядеть себя получше
. Не зеркало, а сущая досада Ц в пятнах, с рыжими разводами. Даже с близкого
расстояния ничего толком не видно. Фрэнки слышит, как мама кричит с порог
а:
Селеста! Дети! Обедать!
Отец надевает пиджак, вытягивает сначала левую руку, потом правую Ц зав
орачивает на обшлага манжеты. Пара золотых запонок с вычеканенным на них
восходящим солнцем Ц единственная оставшаяся у него драгоценность. Он
берет их с туалетного столика, секунду держит на ладони и кладет обратно.
Настолько уж удачливым он себя не ощущает. Снимает с набалдашника спинки
кровати шляпу, тихонько спускается по лестнице, маме в глаза старается н
е глядеть. Идет к зеркалу в гостиной, а она снует между детьми.
Сколько раз тебе говорить, руки вымой! Фрэнки, ты сегодня увидишь Карлотт
у? А ну, положи на место! Ешь давай. Фрэнки! Фрэнки, повторяет одними губами о
тец, шагнув к зеркалу. Фрэнки, повторяет он, поправляя тугой узел галстука.

Ты меня слышишь? Ц кричит мама.
Он уходит, говорит Селеста, широко шагая через кухню к двери в гостиную, и
смотрит на отца в упор. У них одинаковый, твердый как сталь взгляд черных г
лаз, одинаково упрямые квадратные подбородки. Селеста держит поднос с са
ндвичами высоко над головой, чтобы ни Роза, ни Марина не дотянулись. Отец,
заметив ее в зеркале, заговорщицки усмехается Ц ей одной. Она усмехаетс
я в ответ и возвращается в кухню.
Сначала руки вымойте, орет Селеста, отвешивая подзатыльники Розе и Марин
е, которые пытаются ухватить по куску. И опять: Мам, скажи, чтобы они руки вы
мыли.
Чтобы руки вымыли, машинально повторяет мама. В кухне становится слишком
жарко Ц и огонь горит, и от мамы так и веет дурным настроением. Она распах
ивает заднюю дверь, приставляет к ней стул, и в дом врывается поток свежег
о ветра. Пламя в очаге пляшет на сквозняке. Наверху громко хлопает дверь.

Мама насыпает в плошку что-то серое для Люки, льет молоко, размешивает. Ее
злость стекает по ложке прямо в Люкину еду. Меня кормят грудью Ц я злость
получаю из другого источника. Мама сердится и на себя: ей необходимо, чтоб
ы пришла Карлотта с очередной посылкой от Сальваторе, где будет кукурузн
ый пирог с мясом или, может, кусочек жареной курицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78