Еще один вскрик Ц страха и веселья: одна из женщин оступается в тридцати
футах над тем местом, где лежит Сальваторе. Он раскрывает губы, хочет ее о
кликнуть. Рита, шепчет он, Рита, София, Джина. И Ц еще тише Ц Фрэнки, Фрэнки.


Фрэнки сидит на нижней койке в крошечной каюте и аккуратно опорожняет ка
рманы: из переднего правого достает рулон банкнот, из левого Ц сигареты,
шарит по атласной подкладке пиджака, лезет во внутренний карман, где леж
ат новые документы. Он закуривает сигарету, сует ее в рот, и на ней вырасте
т столбик пепла, пока он сворачивает, разворачивает, складывает, раскрыв
ает бумаги, на которых гордо сияет черным его подпись. Он выпускает на них
дым. Облизывает края и трет указательным и большим пальцами бумагу, чтоб
ы она выглядела не такой уж новой. Думает о другой жизни. Старается не дума
ть о Сальваторе.
…Женщина останавливается, преувеличенно серьезно подносит палец к губ
ам.
Что такое? Ц спрашивает ее приятель.
Я чего-то услыхала, говорит она. Ее приятель протягивает руку и уводит от
дока, от тихого шепота, который похож на шорох зверька в темноте.
Фрэнки, хабиб .

Фрэнки лежит, скрестив за головой руки, глядит на изгиб проволоки в футе н
ад его лицом. Похожа на фигурку толстяка. Он вспоминает, как только приеха
л в Тигровую бухту, вспоминает комнату в подвале с кроватью в углу, как он
стукался головой, пока не научился, вставая с кровати, пригибаться. Кольц
о с рубином, соскользнувшее с руки и прикатившееся к Джо Медоре.
Так ты мой милый или нет? Эй, Фрэнки!
И усаживает женщину Фрэнки на колени Ц будто в подарок.
Уже нет, говорит сам себе Фрэнки. Уже не твой.
Он крутит на пальце кольцо. Там, где золотой ободок впивается в палец, скор
о появится мозоль. Фрэнки чувствует, как по телу разливается тепло. Это ос
вобождение, думает он, пробуждение. Он отдается этому; Фрэнки может тепер
ь стать кем угодно.

Одна нога согнута в колене. Сальваторе думает, что, должно быть, лежит на о
стром, нечто твердое впивается в лопатку; правой руки он не чувствует. Он ч
уточку поворачивается налево, и люлька идет вбок. На небе сверкают звезд
ы.
Когда Сальваторе наконец падает в мягкую грязь на дне дока, он уже без соз
нания. Утром вода сочится сквозь запорные ворота Ц забивает его одежду
грязью, камушками, обрывками проволоки, банка из-под краски мягко стукае
тся о щеку, и вот уже весь док заполонило море. Корабль, аккуратно проклады
вающий путь поверх ила, погребает Сальваторе навсегда. Вода вокруг Ц ра
дужная пленка бензиново-синего и алого.

Отец знал, что сделал. Он уплыл на рассвете, а Сальваторе бросил. Бросил ма
му и всех нас. У мужчины может быть сотня мотивов или вообще никакой причи
ны для того, чтобы просто выйти из жизни, которую он создал. Отец подбрасыв
ал монетку и глядел, как его судьба, крутясь в воздухе, падает на землю. В мо
ей голове восстанавливается последовательность, она накатывает волнам
и на мозг, но пока что по порядку ничего не выстраивается. Не хватает детал
ей, не хватает людей. Роза права насчет отца: он не вернется. Но есть другие.
Ева сказала, «Лунный свет» все еще существует. Если кто остался, я их найду
.

* * *

Джамбо сидит за обеденным столом, прижав к груди телефонную трубку. Он за
мечает посреди стола вазу с матерчатыми цветами, каждый лепесток в букет
е покрыт слоем жирной пыли. Наверху, на лестничной площадке, Селеста, забы
в, чем занималась, стоит, прислонившись к дверце сушильного шкафа. Внутри
тепло и темно. Она думает, каково было бы полежать здесь, свернуться калач
иком под трубой, закрыть дверцу. Она не была на Ходжес-роу с рождения Джам
бо. А теперь, возможно, ей придется вернуться туда. До нее доносится раздра
женный голос сына. Селеста спускается вниз.
Что еще? Ц говорит она.
Да Луис опять что-то напортачил. Ты же знаешь, какой он.
Селеста стоит, скрестив руки на груди.
Ну и?
Он запутался с меню, а еще реклама…
Положи, кивает Селеста на трубку. Как с Пиппо разговаривает.
Оставь это мне, мама, говорит сын, понимая по ее поджатым губам, что она это
го делать не намерена, Ц я сам с ним поговорю.
Селеста лезет под стол. Достает одну туфлю, другую, сует в них ноги.
Мы с ним вместе поговорим. Пошли.
Ну вот, пожалуйста, думает Джамбо. Удружил, братец.


семнадцать

Нет, тут что-то не так. Проспект новый и широкий, вдоль тротуаров деревья, в
сюду уличные кафе. «Лунного света» здесь быть не может: он должен быть в пе
реулке Ц узкие двери, окна с разбитыми стеклами, мостовая в трещинах, сер
ая, как небо Уэльса. Это не то место. И вдруг я вижу их троих. Они кажутся так
ими знакомыми, что я уже не понимаю, какой теперь год, мне будто снова пять
лет, и все вот-вот начнется заново Ц хуже, чем прежде. Селеста выглядит ка
к постаревшая мама Ц та, которую помню я, она даже стоит так же Ц одну ног
у чуть вывернула в сторону, а другой быстро-быстро стучит по тротуару, сло
вно в голове ее бьется ритм, которого никто другой не слышит. Она мрачно ра
зглядывает зеркало витрины. Мужчина рядом с ней вполне мог бы быть Пиппо;
а второй, помоложе, прислонился к дверце машины и размахивает в воздухе с
игаретой. Он копия нашего отца. Селеста узнает меня в ту же секунду: словно
ждала моего появления. Она выбрасывает руки вперед. Объятие столь быстр
о, что я едва чувствую ее прикосновение.
Это мои сыновья, говорит она. И Ц Джамбо с Луисом: Это ваша тетя Долорес.

* * *

Люка с трудом заставляет себя постучать в дверь. Она заглядывает в просв
ет между шторами, видит кровать под окном, телевизор на старом пластиков
ом столике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78