Ц Да, в моем доме оказалось гораздо больше спрятанных сокровищ, чем я мог
ла ожидать, Ц согласилась Анна. Ц Выбирайте скорее и пойдем наверх. Зде
сь темно и страшно.
Ц Рядом со мной вам бояться нечего, я никому не позволю вас обидеть, Ц га
лантно ответил Валентин, прихватив бутылку легкого французского вина д
ля Ани и коньяк для себя. Ц Ну вот, сейчас мы утопим ваш страх в бокале. Уто
ли моя печали, так сказать…

Потом они сидели у стола, притушив керосиновую лампу и засветив свечи, и г
оворили, говорили, говорили… Аня медленно потягивала из бокала терпкую р
убиновую жидкость, любовалась на огоньки свечей, отражавшихся в глазах С
алтыкова, и рассказывала ему о покойном папа, о Нине, о детстве, о почти заб
ытых гимназических подругах и учителях.
Об Алеше ей впервые говорить не хотелось. Как ни странно, но Ане показалос
ь, что образ мужа, всегда незримо витавший где-то рядом, стал уходить все д
альше и дальше и таять в тумане, унося туда же ее боль… А разговоры о прочи
х дорогих сердцу покойниках боли не вызывали.
Валентин не был чужим, он прекрасно помнил и Нину, и их московский дом, и вс
е окружение. Слова Ани находили у него самый живой отклик. По совести гово
ря, никто никогда не относился к ней с таким вниманием. Почему-то другие л
юди не находили в ее рассказах ничего особенно интересного.
Ц Если бы вы знали, Анечка, с каким теплом и нежностью я вспоминаю вашу се
мью. Это одно из самых лучших и любимых воспоминаний моей юности. У меня то
гда было мало радостей Ц юнкерское училище, казарма, муштра, грубые воен
ные нравы… И редкие отпускные дни, когда я мог прийти в ваш дом, как в сказк
у. До сих пор ваша уютная гостиная с мягким светом ламп, с роялем, с цветами,
с розовыми шторами, закрывающими ее от непогоды и зла, царящего за окнами,
так и стоит перед глазами. В вашем доме я был счастлив, я жил надеждами. Тог
да казалось, что впереди много-много хорошего, светлого, только нужно быт
ь терпеливым, чтобы этого дождаться. А что меня ожидало Ц офицерские пог
оны, служба в маленьком пыльном гарнизоне с его отупляющей скукой и все т
ой же муштрой… Вот разве что воспоминание о далеком милом доме, в котором
живут милые люди, согревало душу. И все, что было оставлено мной в Москве, с
тало казаться счастьем.
Ане захотелось спросить: «Вы очень любили Нину?», но она промолчала, почув
ствовав, что этого вопроса сейчас задать нельзя. А Валентин, не глядя ей в
глаза, продолжал:
Ц Потом был еще один гарнизон, и еще один, а потом Ц война, окопы, разрывы
снарядов, штыковые атаки, брызги чужой крови на лице, убитые друзья, падаю
щие под ноги, мешая бежать… Я грезил о ваших розовых шторах, не пускающих в
дом ночной сумрак, как о чуде. Если бы вы знали, что значат такие видения пр
ошлого в окопах, под огнем противника! Анечка, милая, я несу чушь, но вы ведь
поймете то, что не выскажешь словами. Вы должны меня понять, я знаю. Сейчас
вы для меня Ц олицетворение той прекрасной и недоступной мечты.
Салтыков поднял глаза, и Аня заметила, что в них стоят слезы. Это было так у
дивительно, словно плакал кусок гранита. А штабс-капитан вдруг встал на к
олени и принялся покрывать Анины руки торопливыми нежными поцелуями.
Аня подумала, что надо бы отнять у Валентина свои ладони, он слишком забыл
ся, но сил оттолкнуть его не нашлось. Да и мысли о том, что она вдова, пребыва
ет в трауре по погибшему мужу и не должна позволять себе никаких вольнос
тей, показались ей самой ханжески неуместными в такую минуту.
Обидеть хорошего, доброго и несчастного человека, сделав его еще более н
есчастным, было бы очень жестоко. Аня молчала, чувствуя, как путаются у нее
в голове мысли, а сердце рвется на части от нежности к этому офицеру, о сущ
ествовании которого на белом свете она даже не вспоминала всего пару мес
яцев назад.
Ц Анечка, я люблю вас, Ц шептал Валентин, уткнувшись лицом в ее ладони.
Ц Люблю до безумия, если вы простите мне столь затасканное выражение. Но
сейчас любые слова Ц пустой звук, ими не передать моих чувств. Я сказал бы
, что готов все бросить к вашим ногам, если бы не понимал, как смешон пехотн
ый офицер, говорящий, что он может что-то бросить к ногам возлюбленной. Но
позвольте мне хотя бы бросить свою жизнь на ваш алтарь, божество мое, без в
ас она мне не в радость. Поймите Ц вся моя жизнь без остатка принадлежит в
ам, бесценная моя, прекрасная…
Аня молчала. В ее висках тяжелыми волнами билась кровь, и ей тоже трудно бы
ло найти нужные слова. И вправду, что можно сказать пустыми затасканными
словами? Она просто опустилась на колени рядом с Валентином и поцеловала
его в склоненную голову, почувствовав легкий запах шипра от жестких вол
ос. От этого почти забытого мужского запаха у Ани задрожали пальцы и нача
лось головокружение.
«Как бы снова обморок не случился, Ц подумала она. Ц Упаду на пол, закати
в глаза, и Валентину придется со мной возиться. Какой стыд!»
А Салтыков вдруг, невзирая на боль в поврежденных ребрах, легко поднял Ан
ю на руки и куда-то понес…

ГЛАВА 24
Елена

В эту ночь я снова долго не могла уснуть, несмотря на всю свою усталость. М
не сегодня было о чем подумать, Ц такие факты для размышления судьба под
брасывает не каждый день. Впрочем, бессонница стала уже настолько привыч
ной, что я не испытывала прежнего дискомфорта.
Когда же наконец дрема почти сморила меня, я вдруг услышала в коридоре ос
торожные шаги. Кто-то старался идти тихонечко, но мой слух теперь ловил ка
ждый звук со столь изощренной мнительностью, что я сразу поняла Ц в кори
доре кто-то есть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94