» Ц но я, услышав его вопрос, буквал
ьно онемела. Именно в этот миг мне довелось осознать, что Степанчиков не п
росто со странностями, а совершенно безумен. Достаточно было видеть выра
жение его лица… Оно казалось таким страшным…
Мной овладело неудержимое желание убраться куда-нибудь подальше, но, ув
ы, именно это-то и было абсолютно невозможно. Из комнаты поручик меня вряд
ли выпустил бы, а сигануть в окно я сама не рискнула, не будучи уверенной в
благополучном исходе дела. От осознания собственной беспомощности я за
дрожала, да не то слово Ц задрожала, затряслась всем телом, а поручик, не о
бращая ни на что внимания, все говорил и говорил, глядя куда-то в простран
ство побелевшими глазами:
Ц Я впервые столкнулся с этим на фронте, в рукопашном бою. Мы расстреляли
все патроны, и пришлось пустить в ход ножи, штыки и собственные руки, чтоб
ы справиться с напоровшимся на нас отрядом немецкой разведки. Мы заколол
и немчуру как свиней… Моих товарищей потом выворачивало наизнанку из-за
того, что они испачкали руки свежей кровью (и это боевые офицеры, а не сопл
ивые гимназисты, вылезшие из-за маменькиной юбки!), а я… О, я испытал чувств
о, близкое к экстазу, перерезая горло какому-то тонкошеему Гансу, потному
, плохо выбритому, с противным кадыком… Нажимаешь чуть сильнее, чтобы нож
прорезал кожу, а дальше он уже идет сам как по маслу. И чувствуешь, как твое
сердце заливает горячей волной возбуждения… Мне кажется, вы прекрасно п
онимаете все, о чем я думаю?
Мой язык не слишком хорошо мне повиновался, но все же я с трудом выдавила:

Ц Уверяю вас, поручик, я не умею читать чужие мысли.
А что еще я могла сказать? Мне и с собственными мыслями справиться было не
легко, в голове воцарился полный сумбур, воображение услужливо подсовыв
ало мне картинку Ц я, в распахнувшемся халате, в дурацких папильотках ва
ляюсь на полу у допотопной кровати с балдахином, а из моего перерезанног
о горла хлещет кровь… Какое ужасное сочетание трагического и пошлого! И
как, думая о подобных вещах, можно блистать красноречием, ведя светскую б
еседу с убийцей?
Но Степанчикова в данный момент, похоже, не интересовали ничьи слова и мы
сли, кроме своих собственных. Он проигнорировал мое замечание и после на
длежащей паузы продолжил:
Ц А если проводишь ножом по женской шейке, нежной, беленькой, пахнущей чи
стой кожей, духами, свежими травами Ц о-о! Словами не объяснить! Чик Ц и го
тово, и кровушка потекла… Это как наркотик, это хочется повторять снова и
снова! Ц говорил он, начиная дрожать от возбуждения.
Я невольно почувствовала, как моя собственная шея покрывается «гусиной
кожей», а горловой спазм мешает выдавить хотя бы слово… Кажется, я переоц
енила свою способность заговорить вусмерть любого злодея. И браунинг, че
рт возьми, остался под подушкой. Теперь поручик, следивший за моими движе
ниями, ни за что не позволит мне выхватить оружие. Хоть он и психопат, но фр
онтовая хватка у него имеется.
Степанчиков продолжал повторять какие-то бессвязные фразы совершенно
дикого и даже извращенного характера, а я подняла глаза к висевшей в углу
иконе Богородицы. Что мне еще оставалось, кроме как попросить помощи у Де
вы Марии?
Сколько раз в самых безвыходных ситуациях я обращалась к ней за защитой
и помощью, и если это не она была так добра ко мне, то кто же?
Пока я бормотала слова коротенькой молитвы, стараясь одновременно удер
жать в поле зрения поручика, готового, как мне казалось, в любой момент кин
уться на меня с ножом, мой метавшийся туда-сюда взгляд упал на чашку с заг
оворенной водой.
Сычиха велела держать воду возле иконы и не раз зачем-то напоминала мне о
б этой воде… Как увидит меня, так и талдычит: «Вода, вода!» Может быть, она им
ела в виду как раз такой случай?
Ц Когда я вижу перед собой привлекательную женщину, то невольно начина
ю мечтать, Ц бормотал между тем безумный Степанчиков, Ц как нож распары
вает ей глотку и из раны бьет теплая кровь… О, этот дивный запах свежей кро
ви! Только подойти к даме следует со спины, иначе ведь забрызгает… Кровь-т
о хлещет фонтаном.
О Боже! Что и говорить, прискорбно, если у жертв преступлений существует с
толь неопрятная привычка Ц пачкать убийц своей кровью. Как не посочувст
вовать чистоплотному бедняге, плотоядно поглядывающему на мое горло. Но
для меня, стало быть, сейчас главная задача Ц не позволить поручику подо
йти ко мне со спины!
Ц А потом, как задумаешься обо всем да на тело остывающее посмотришь, худ
о становится, Ц неожиданно заявил Степанчиков. Ц Я ведь не зверь, Елена
Сергеевна, не монстр, а вот хочется горлышко перерезать. Хочу убить и ниче
го с собой поделать не могу. И худо мне бывает, ой как худо… Хоть в петлю лез
ь!
Тут в моей голове сам собой зазвучал голос старой знахарки: «А ежели кто р
ядом с тобой скажет, что худо ему, сбрызни этой водой три раза!»
Я дотянулась до чашки и, окунув в нее пальцы, брызнула в лицо медленно приб
лижавшемуся ко мне Степанчикову.
Он растерянно остановился. Я, воспользовавшись короткой паузой, окропил
а его еще и еще раз. Застонав, Степанчиков выронил из рук бритву, которую, к
ак оказалось, успел незаметно достать, раскрыть и держал наготове в руке.
Схватившись за голову, словно ее пронзила острая боль, поручик проскреже
тал:
Ц Ведьма! Что ты сделала?
И тут от окна грохнул выстрел и раздался дикий крик: «Степанчиков, стоять!
Руки вверх, поручик!» Ц после чего в комнату через подоконник кубарем вв
алился сыскной агент Стукалин, теряя на лету шляпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94